Вот и золото появилось…
Предложение было не лишено логики, и они спокойно вернулись на свои места. Матвей оплатил уже ждавший их счет и попросил пару чашек кофе. Глядя на свой несъеденный кусок мяса и добротные закуски, ему тоже захотелось попросить с собой «собачий кулек», но побоялся, что, обремененный пакетом, не сможет легко управиться с ножом. А так хотелось обрезать «Буратино» хоть одно ухо!
- Итак, Матвей, наш не в меру алчный и болтливый бородатый друг, видимо, уже поведал вам, что услугами нашей полулегальной лаборатории пользуются проверенные люди, любящие прошлое и историю. Любят они их в материальном виде артефактов, предметов искусства и драгоценностей. И не только собственных семей, но и всей России. У нас до революции было достаточно богатых семейств, а вывезена из России и промелькнула на международных аукционах ничтожная малость этих богатств. Это я не говорю еще о Второй мировой, и ценностях, награбленных немцами. У всех на слуху истории о том, как украденное белочехами золото Колчака, бывшее перед эти царским, стало основой процветания Чешского национального банка! Как Ротшильд создал империю доллара на деньги русских императоров! Как Ватикан построил свое финансовое могущество на золотых коронках и деньгах в том числе и русских евреев, сгоревших в немецких концлагерях!
Менее известны истории русских ювелирных произведений искусств, которые сумели вывезти из России после революции и которые украсили затем многих мировых знаменитостей. Одни Юсуповы одели в ожерелья, перстни и диадемы половину королевских и банковских домов Европы.
А сокровища английской королевы! Эта история достойна пера Шекспира. Не захотев спасать несчастного российского императора Николая Второго и его семью от неминуемого расстрела, английские монархи через свои спецслужбы сумели вывезти из революционного Петрограда царские драгоценности и потом выкупили их за бесценок у обнищавших в Европе и той же Англии родственников последнего русского императора!
А сколько не найденных кладов хранится на территории России! Сколько исков можно подать по факту незаконного владения драгоценными активами миллиардерами Европы и Америки! И следы всего этого богатства находятся в фондах наших музеев. Горы найденных полуистлевших документов, которые должны просмотреть, удостоверить подлинность, а затем каталогизировать и оцифровать серенькие мышки – музейные работники. Носители уникальных знаний и компетенций, за нищенскую зарплату роются в этой бумажной пыли. И если находят там жемчужину – эта жемчужина уплывает невесть куда, оставив на душе горечь и желание напиться на смехотворную премию.
Каждый год в музеи поступают все новые вагоны документов, которые находят при раскопках, сносах старых домов, в штольнях и просто в ямах. А ведь за каждой бумажкой – судьба! Если не человека, то вещи, события, открытия. Любой документ можно прочитать под разным углом зрения. Ваш бородатый помощник искал бумаги по Михаилу Ивановичу Хилкову под углом зрения его потомков. Такую ведь задачу вы ему поставили?
Драгоценные камни императриц
Хотите слушать дальше? Тогда уберите из своего рукава нож. Он меня нервирует…
Матвей вытащил нож, игравший уже роль устрашающего реквизита, укутал его в свой носовой платок и убрал в портфель. «Буратино» продолжил.
- Эти документы и до него уже смотрели и усмотрели вот что.
Работая в конце 19-ого века на санитарных поездах азиатского и сибирского направления, Хилков познакомился и установил дружеские отношения с курирующей российское отделение Красного Креста вдовствующей императрицей Марией Федоровной, матерью Николая Второго и вдовой Александра Третьего.
Перед отъездом Хилкова в Санкт-Петербург, где ему предстояло стать министром путей сообщения, Мария Федоровна подарила ему свою брошь. Это был огромный, оправленный в золото празиолит нежно-зеленого цвета. Воспоминания об этом подарке содержатся в мемуарах фрейлины императрицы княгини Трубецкой. Также в своих «Воспоминаниях» писал о Хилкове, «гордо носившем эту брошь» рядом со своими многочисленными наградами, и его предшественник на посту министра путей сообщения, а затем глава Совета министров Российской империи граф Витте.
По воспоминаниям фрейлины Трубецкой, сам камень был подарен Марии Федоровне её первым женихом, Николаем Александровичем Романовым, трагически погибшем до их свадьбы. Как известно, после этого она вышла замуж на брата своего жениха, ставшего Александром Третьим, но всю жизнь хранила этот дорогой для нее подарок. Она же и заказала изготовление из камня броши в скромном обрамлении, которую можно было носить как дамам, так и кавалерам.
Раскручивая эту историю, наши специалисты установили, что чудесный камень был подарен трагически ушедшему из жизни Николаю Александровичу его матерью, женой Александра Второго. Николай, как их первенец должен был унаследовать трон, а камень сей, по семейной легенде, приносил удачу, богатство и благополучие владельцу и его народу!
Далее, разрабатывая эту жилу вглубь веков, музейные эксперты установили, что камень сей передавался матерями императоров российских их женам, а начинается история с Екатерины Великой.
Если вы еще не устали, я продолжу.
Один из первых фаворитов Екатерины, которого она возвела на польский трон – Станислав Второй Август Понятовский, в конце восемнадцатого века подарил Екатерине огромный празиолит. Помните, я говорил вам, что эти камни встречаются в Польше. Камень так понравился российской императрице, что, заказав его огранку и сделав из него брошь, она носила её, практически не снимая, подчеркивая, что камень приносит ей удачу.
Об этом камне писали многие иностранные послы при дворе Екатерины, восхищаясь прозрачностью и игрой цвета.
Через некоторое время на прием к Екатерине попала делегация сибирских купцов. Добиваясь от императрицы взятия под её руку проложенных ими торговых путей на восток, они щедро «поклонились» мехами, золотом и драгоценными камнями. Среди камней был добытый казаками «зеленый сибирский изумруд», то есть празиолит, зеленый (или луковый) кварц. Как записано в дворцовой летописи, камень был схож с тем, который носила императрица, но чуть меньше размером. Камень хранился в личной коллекции драгоценностей Екатерины Второй, откуда и начался его путь по женам российских императоров.
Судьба этих камней, которые могут быть оценены сегодня в баснословную сумму, была до некоторого времени не известна. И коллекционеры, которые очень активно следят за жизненным путем таких раритетов, уже прекратили их поиски, записав камни в графу «невосполнимых потерь». Но если судьба первого камня, подарка польского короля остается неизвестной с момента ухода из жизни великой российской императрицы немецкой национальности, то второй камень вдруг всплыл из глубин веков стараниями наших «серых мышек – архивариусов».
Хочу сказать, Матвей, что поисками таких артефактов занимаются очень серьезные люди по всему миру. Бывает работа точечная, когда ищут конкретную вещь в конкретном месте. В случае же второго камня Екатерины, который теперь может назвать «камень Хилкова», в существующую систему отслеживания просто добавляются новые элементы для поиска. Это – как рыболовная сеть с мелкими ячейками, которой прочесывают всё доступное информационное пространство. В такую сеть попали и вы, Матвей, с вашим интересом к личности Хилкова.
Не буду скрывать, меня попросили прямо узнать у вас истинную причину такого интереса. Как понимаете, прежде чем дать мне такое поручение, вашу личность тщательно изучили. Полагаю, если бы были обнаружены обстоятельства, ставящие под угрозу деятельность моих… клиентов, с вами разговаривали бы по-другому. Вы же понимаете уязвимость каждого из нас. Семья, друзья…
Угроза семье – это жирная «красная» черта, которую опасно переходить в общении с Матвеем. В отличие от пустоголосых политиков, он действует. Больно, но эффективно. Но в данном случае он понимал бесполезность махания шашкой. Как бой с ветряными мельницами – не видно, кого бить, когда и за что. И свою уязвимость он ощущал всей кожей.
Поэтому он старался быть очень сдержанным и спокойным.
- Я понимаю всю серьезность ситуации, в которую попал случайно. Случайно я приобрел эту чашку в антикварной лавке в Рыбинске. Могу дать ее адрес. Случайно мне подсказали фамилию её владельца, увидев совпадение изображенной на чашке схемы железных дорог с реальной картой. Случайно мне пришла в голову мысль передать чашку потомкам графа…
- И случайно у вас оказался ритуальный нож со столь редким камнем? – «Буратино» язвил, явно провоцируя Матвея.
- Да, случайно. Я нашел его на дороге!
- До или после того, как вы купили чашку и преисполнились благородным желанием вернуть её владельцам?
- После этого, - вынужден был признаться Матвей.
- Таких случайностей не бывает! Продадите нож?
- Нет!
- Тогда пеняйте на себя. Нож мы отбирать не будем. Похоже, он действительно попал к вам случайно, да и хозяин пока не объявился. А если объявится, придет к вам. Так что не обессудьте, быть вам под колпаком. Знаете, что это такое?
- Да уж, знаю…
- И не надо на нас злиться. Вляпались вы сами, игра это не ваша. Как говорится, ничего личного… Но мой вам совет, держитесь от всего, что связано с фамилией Хилков, подальше. Для вашей же пользы.
Матвей даже не зафиксировал, как ушел «Буратино», как убрали тарелки с их стола. Только графинчик не дал убрать, использовав его содержание по назначению. Одним глотком, пренебрегая рюмкой.
В жизни Матвея такие сложные жизненные развилки, когда судьба ставит тебя перед, казалось бы, неразрешимыми задачами, возникали с пугающей периодичностью. Для себя он давно решил, что по-настоящему нерешаемы лишь проблемы болезни и утраты близких. Остальное – решаемо.
Свое поведение в таких ситуациях он всегда сравнивал с одиноким гребцом, потерявшим одно весло. Лодку неумолимо несет на стремнину, в водоворот порогов, камней и завихрений, и лихорадочная гребля приведет только к истощению сил, перевороту лодки и неминуемому краху. Гребец должен успокоиться, оценить ситуацию и энергичными, но продуманными, движениями оставшегося весла отводить лодку от явных опасностей, удерживая её равновесие. Рано или поздно вода сама вынесет лодку на спокойную воду, где можно будет принять взвешенное решение.
Для себя Матвей решил, что не будет предпринимать никаких опрометчивых и скорых решений по теме «Хилков камень», и, прежде всего, успокоит тех, кто оказался вовлечен в эту тему. Это, конечно, профессор и его домочадцы. А семья самого Матвея и так не в курсе. Вот пусть и живет в счастливом неведении…
Быть под колпаком – дело привычное. Его ведь учили, что «не надо дразнить гусей». Чем естественнее твое поведение, тем крепче нервы у «бдящих». А уж контролировать свои слова по телефону, дома или в машине – это, вообще, было уже в крови. В учреждениях, где Матвей успел поработать после своего увольнения с государевой службы, он так и объяснял своим работодателям, - «запомните, уберечься от прослушивания и подглядывания невозможно. Найдя «жучок», ты не можешь быть уверен в том, что этот жучок – единственный, или что тебе через пару часов в отместку не поставят еще два. Найдя «жучок», ты лишь кричишь о том, что тебе известна тактика соперника и тебе есть, чего опасаться. Единственная мера защиты – говорить и вести себя в любых ситуациях так, словно тебя слушают и смотрят. То есть контролировать каждый свой «чих».
Он сам позвонил профессору. Поблагодарил за «справочного аналитика», сообщил о том, что никого из родственников Хилкова для возвращения им чашки не нашел. Сказал, что решил оставить этот поиск в силу его бесперспективности и рассказал, что саму чашку оставил в музее для «возможного научно-исторического использования». Профессор, в свою очередь, проинформировал Матвея о том, что «Паганель» передал хилковскую схему железнодорожного движения в архив Министерства путей сообщения и проектное бюро РЖД, где их встретили «без особого восторга». Профессорская внучка пригласила Матвея на «оглашение своего замужества» и пообещал испечь ему и его семье специальный пирог…
И пошла жизнь своим чередом, потрясаемая только всплесками экономического и политического характера внутри страны и за ее пределами.
И не было больше у Матвея никаких неясных влечений и порывов, даже когда он подходил к повешенному на стену ритуальному ножу с сияющим и в темноте минералом небесно-зеленоватого цвета.
Через месяц, когда все российское население с остатками прогрессивного мирового человечества уже готовились отмечать наш последний общенародный праздник – Новый Год, Матвей проснулся темным утром с чувством надвигающихся событий.
Знаки судьбы
Пробираясь еще более темным коридором в ванную комнату, он увидел отчетливое свечение минерала на рукояти ножа. Протерев глаза и всуе помянув чёрта, Матвей убедился, что ему не почудилось – минерал действительно светился слабым, но отчетливо видным светом, словно крохотный фонарик.
Повторяя, как мантру – «Надо меньше пить и лучше спать!» Матвей совершил процедуру утреннего омовения и снова оказался в коридоре, куда уже вышли встревоженные его ранним пробуждением жена и дочь.
Минерал не светился.
Выходя на улицу, Матвей, скорее по привычке, проверил почтовый ящик. Писем уже давно никто никому не писал, и, кроме квитанций на оплату благ цивилизации, в ящиках давно ничего не было. А реклама? – воскликнет вдумчивый читатель. Отвечаю – рекламу в Матвеевском доме давно приучили складывать на отдельный столик. Рядом с мусорным ящиком.
Впрочем, рекламой было удобно растапливать баню и мангал…
И вот, в этот раз к своему удивлению, Матвей обнаружил в почтовом ящике почтовый конверт. Ну не чудо ли!
Фамилия отправителя показалась ему знакомой. Обратный адрес – где-то там в Алтайском крае, ничего ему не сказал. Сунув конверт в карман куртки, Матвей поспешил дальше, решил прочитать письма потом, дома.
После ухода с последнего места своей гражданской работы, Матвей наслаждался покоем тунеядства, отвлекаясь на выполнение разовых, но неплохо оплачиваемых, поручений своих многочисленных контактов. В этот раз он вышел из дома не на работу, а в магазин, купить свежих круассанов, запас которых к утреннему кофе у него внезапно закончился. «Внезапно», потому что еще вчера он был уверен, что еще несколько хрустящих рогаликов у него осталось.
Входя в магазин, наполненный запахом свежих кофе и выпечки, Матвей заметил приколотый к стене объявлений рекламный плакат, зовущий совершить поездку в Сибирь на комфортабельных поездах РЖД. Плакат был яркий, запоминающийся, с прекрасными фотографиями сибирских красот. Тайга и сопки были запечатлены весной, на восходе или закате солнца, огненно-красный диск которого буквально притягивал взгляд.
Мысленно похвалив работу рекламщиков, Матвей быстро приобрел требуемое и, вернувшись домой, вскрыл в своем кабинете конверт.
На листке, явно вырванном из школьной тетради, было несколько строк, сразу окунувших Матвея в воспоминания. Писал ему Игнат Мелехов, с которым судьба свела Матвея в далекой и по времени, и географической отдаленности Африке. Бравый механик-водитель БМП – 1, никогда не мывшейся, но всегда готовой к подвигам, боевой машины пехоты первого поколения, однажды вытащил группу Матвея из крупной передряги. Потом они с Игнатом, имевшим боевой псевдоним «Казак» (из-за фамилии?) несколько раз встречались на базе, даже выпивали. Тогда и обменялись адресами. Фотоаппараты были запрещены, мобильников не было, как и адресов электронной почты. Почтовый адрес Игната, записанный Матвеем, куда-то исчез в пучине бурной служебной молодости, а вот «Казак», молодец, сохранил. Хорошо, Матвей не менял свой домашний адрес (а также жену и Родину).
Игнат писал, что тогда после Африки, вернулся домой, в Сибирь. Долго лечился от какой-то подхваченной в джунглях заразной болезни. Врачи не помогли, спас его какой-то алтайский знахарь, выходил своими травами. На дочери этого знахаря Игнат и женился, оставшись на Алтае навсегда.
Пишет, что у него трое детей и уже две внучки. Работает охотником – заготовителем у самого озера Байкал и приглашает Матвея приехать к нему в гости весной, обещая чудесную охоту и рыбалку. Там же был номер его телефона и адрес электронной почты. Предупреждая о том, что Интернет у них часто барахлит, Игнат просил связаться с ним заранее по телефону, если Матвей, как и обещал когда-то, решит приехать.
Первой реакцией Матвея было позвонить «Казаку» и согласиться на поездку. Потом пришла мысль о реакции семьи, а уж потом он вспомнил про «колпак». Читали ли «они» это письмо? Беглый осмотр конверта не выявил следов вскрытия, но это ни о чем не говорило.
«Ехать или не ехать?». Очень хотелось, да и внутренний голос просто орал – «Ехать!». Матвей вышел в коридор. Просто так. Камень на рукояти ножа горел зеленым светом. Хилков – железные дороги – семафор – зеленый свет – можно! Эта цепочка молнией пронеслась в голове Матвея.
Немедленно составился план действий.
Первое – надо дать «им» знать, что он едет в Сибирь, но эта поездка связана с боевым другом, а не с поиском клада Хилкова.
Второе – убедить семью отпустить его повидать товарища и порыбачить. (Семья знала, что после Африки Матвей не берет в руки оружия для охоты на животных.)
Третье – купить снасти и походное снаряжение. С фляжкой.
Начать решил с семьи. Показав письмо, радостно сообщил, что старый знакомый приглашает весной на рыбалку на Байкал.
- Ура! Байкал! Едем все…, радостно закричала семья.
- Знакомый работает лесником и живет в горной избушке, без горячей воды и канализации.
- Что-то мне расхотелось, - первой сдалась дочь, - да и экзамены у меня весной…
- Ничего, ради Байкала потерплю, - держалась жена, - подумаешь, самолетом туда, самолетом обратно, дня три без душа. В озере искупаюсь.
- Вода в Байкале весной будет около ноля, - осторожно начал Матвей. И тут он вспомнил про рекламный плакат, так понравившийся ему в магазине, - и едем мы на поезде. Удочки, консервы. Да и Игнат просил кое-что ему привезти…
- На поезде? Транссибирский экспресс? Согласна, - ради поездки с мужем она была согласна на всё.
- Экспресс туда не ходит. Планируем с друзьями ехать с тремя пересадками. Литерный, а потом два местных, - Матвей знал, что делает.
- Так вас, боевых друзей, будет несколько. Я их знаю?
- Нас будет трое. Ты их не знаешь.
- Ну нет. Подавать вам закуску и слушать страшилки про войну. Езжай без нас, - красиво обставила свой отказ жена, отпустив Матвея на рыбалку.
Решив самый сложный вопрос, Матвей приступил к первому пункту плана. Сначала он позвонил по какому-то вымышленному предлогу «профессору» и, между делом, сообщил тому о том, что весной его пригласили на рыбалку на Байкал.
Потом он позвонил «справочному историку» и, не давая тому возможности прийти в себя от удивления, коротко и четко представился и проинформировал.
- Сообщите своему очкастому другу, что мои боевые друзья пригласили меня весной на рыбалку на Байкал. Ничем, кроме рыбалки, мы заниматься не будем.
И только после этого Матвей позвонил Игнату. Мобильная связь, на удивление работала хорошо, и давно не видевшиеся бойцы африканского фронта с удовольствием пообщались. Уточнили время приезда Матвея, который несколько удивил Игната своим желанием прибыть на поезде.
- Ты, видимо, действительно налетался и времени свободного много, если хочешь потратить двое, а то и трое суток на дорогу и хлебнуть экстрима нашей простой и грубой алтайской жизни. Тебе лучше долететь до Иркутска, а потом на местном паровозе прибыть в наши края. Зато места красивые из грязного окошка посмотришь… В Иркутске встретить тебя не смогу. К сожалению, у меня уже не БМП, а старенький «козлик». Смогу тебя принять только на нашей станции Мысовая в Бабушкине. И, чуть не забыл… Жена просила тебе напомнить, чтобы ты нож не забыл с собой взять. Продумай, как в самолете его провезешь.
Матвей не стал ничего переспрашивать. Всё и так было ясно – впереди его ждала увлекательнейшая поездка, от которой он уже не мог отказаться. Обменявшись приветами женам, детям и внучкам (откуда они у Игната, который был младше Матвея?), договорились созвониться ближе к отлету. Матвей обещал сообщить по электронной почте расписание своего маршрута, как только закажет билеты.
На том и порешили. Проходя мимо висящего в коридоре ножа, Матвей уловил тревожное мерцание минерала.
Время пролетело быстро. Был встречен Новый год со всеми его традиционными ритуалами и атрибутами. И даже в пару коротких служебных командировок успел слетать Матвей, выполняя разовые поручения своих знакомцев, Правда, теперь, прежде чем взяться за дело, он тщательно знакомился с сутью поручения и изучал списки фигурантов. Чтобы, не дай Бог, там не маячила фамилия «Хилков» и отблеск каких-либо драгоценностей.
«Береженного ангел согревает, а не береженного дьячок отпевает» - как любил говорить его знакомый профессор – старообрядец.
Кстати о профессоре. Матвей всё-таки нашел возможность скрытно встретиться с Аполлинарием Инокентьевичом и предупредить того об опасности, связанной с поисками Хилкова, да и вообще – исторических ценностей и артефактов. Пришлось рассказать и о роли «справочного историка». Профессор правильно воспринял информацию, пообещав так же скрыто предупредить о возможной опасности свою внучку и её жениха. Оба подумали, что судьба их миловала, избавив от общения с бородатым корыстолюбцем в тот период, когда они занимались возвращением старообрядческой церкви клада Демидовых!
Как они оба ошибались…
Уверенный в правильности своих действий, с чистой совестью Матвей занимался приятными хлопотами упаковки походного рюкзака, приобретения всевозможных снастей и подготовки своих любимых спиннингов, уже почти забывших заботливые руки хозяина.
В отличие от первых дней после беседы с «Буратино», когда признаки явного наблюдения за собой Матвей наблюдал почти постоянно, в новом году эти признаки почти пропали. Он прекрасно понимал, что это не означает того, что его «отпустили». Просто работать стали тоньше, не демонстративно – угрожающе. Да и предпринятые Матвеем меры не могли не дать результата. Ведь в самом деле, если поставить себя на место невидимых «кураторов» Матвея, то напрашивается разумный вывод -зачем тратить силы и средства на ненужный объект, если тот сам не лезет в петлю!
Эту приятную мысль – да противнику в уши.
Хотя сам Матвей так не поступил бы, ибо знал, что тот, кто уверует в свою полную свободу от контроля, здесь и совершает роковую ошибку.