Константин Николаевич Степаненко / Алтай / Игнат

Алтай

Перед вылетом Матвей еще раз позвонил Игнату, «сверить часы». Тот подтвердил свою готовность к встрече, намекнул на заготовленный в баньке изрядный припас алтайских целебных настоев.

- Да, чуть не забыл, - Матвею показалось, что голос его знакомца чуть дрогнул, - прямо у поезда к тебе подойдет мой друг и передаст для меня посылочку. Так, кое-какие рыбацкие и охотничьи прибабасы. Ты ведь на паровозе в 20-00 отбываешь? Вот прямо к твоему третьему вагону и подойдет. Лады?

Матвей знал, что нож ему не разрешат пронести в салон самолета, а просвеченный в багаже, клинок может вызвать проблемы, поэтому заранее договорился, что пилоты его рейса возьмут на время полета пакет с ножом, которому он опять придумал красивую легенду. Хорошо иметь хороших знакомых!

Вышедший в московском аэропорту к Матвею пилот долго рассматривал своими раскосыми глазами нож, цокал языком от восхищения и, наконец, сказал.

- Хороший нож. Старый! У моего деда похожий был. Он им жертвенным баранам горло резал. Говоришь, вернуть хозяину хочешь? Правильно делаешь. Семейный нож должен быть в семье. Не беспокойся. В Иркутске получишь нож целым и чистым. Нам в полете резать некого!

Полет в Иркутск прошел прекрасно. По своей давшей привычке Матвей проспал всю дорогу, отказавшись от обеда и напитков. Плавная посадка вызвала традиционные хлопки благодарности пассажиров, а Матвей вспомнил, что несколько лет назад, до реконструкции, аэропорт Иркутска был одним из самых аварийных в России и при посадке пассажиров просили сгруппироваться и быть готовыми к жесткой встрече с землей.

Проходя по проходу кресел к выходу, а пассажиров бизнес – класса выпускали первыми на зависть остальным, терпеливо сидящим на своих местах, Матвей снова заметил на себе пристальный взгляд. Этот же явно недосужий взгляд молодого человека он заметил еще в московском аэропорту, при посадке в самолет. Бизнес – класс там опять проходил первым, и молодой человек в упор смотрел на Матвея из толпы ожидающих посадки.

«С приехалом!» - поприветствовал себя Матвей. Получение сданного в багаж рюкзака и футляра с удилищами заняло некоторое время. Еще минут двадцать он ждал, когда вышедшие из самолета пилоты отдадут ему пакет с ножом. Тот же пилот – бурят передал ему пакет и опять поцокал языком.

- Долго рассматривали твой нож. А что за камень такой красивый? Драгоценный, наверно.

- Обычный кварц. Горное стекло. У вас его полно под сопками, в старых развалах. Спасибо за доставку!

Ни в помещении аэропорта, ни на площади перед ним знакомого молодого человека не было.

«Если исходить из того, что они наверняка читали мою электронную почту, им незачем демонстративно ходить за мной след в след. Уже должны ждать на вокзале, в поезде или в месте встречи с Игнатом. Я бы ждал в поезде. Тем более знают моё посадочное место».

Доехав до вокзала на такси, водитель которого не делал никаких настораживающих попыток расспрашивать Матвея о Хилкове, драгоценностях или, хотя бы, о цели поездки в эти края, наш герой безопасно перекусил в станционном буфете вареными яйцами и шоколадным батончиком, которые сам выбрал из больших стеклянных ваз. Времени до отхода было достаточно, но состав уже подали на путь, и Матвей заметил у своего вагона явно поджидавшего кого-то человека. Широкоплечий, в камуфляжной форме, с небольшой сумкой, гражданско – домашний вид которой явно не вязался с геройским обликом человека. Матвей решительно направился к ожидавшему.

- Здравствуйте. Вы, видимо, меня ждете. Я – Матвей. Еду в гости к Игнату.

Поскольку отзыв к паролю не предусматривался, мужчина просто улыбнулся и протянул руку.

- Александр. Можно Сашко. Тоже друг «Казака», только по госпиталю. И в Африке мы с вами не встречались. У меня Афган за плечами.

- Давай на «ты», - пожав огромную и теплую руку Александра, Матвей почувствовал к нему полное доверие.

- Давай! Так, значит, решил поохотиться и порыбалить? Хорошее дело! «Казак» там все места знает, хотя и не местный.

- Только рыбалка. После Африки по животным не стреляю. В отличие от некоторых людей, животных жалко.

- Понимаю, - Сашко внимательно посмотрел на Матвея, - сам такую ломку прошел. Мы с Игнатом в центральном военном госпитале познакомились. Много их там было, молчунов. Советский Союз не признавался, что мы во многих странах тогда воевали. Вот и молчали они про свои заграничные подвиги. Якобы на учениях, да в отдаленных гарнизонах, хвори свои получили. Это ведь я «Казака» сюда привез, к местному знахарю. Тот меня от кошмаров вылечил, а «Казака» из болезни тропической вытащил. Как шутит Игнат, знахарь забрал болезнь, но дал, взамен, свою дочь в жены.

- Так все плохо?

- Наоборот, живут душа в душу. Правда, она… Ладно, не буду сплетничать, как баба. Сам увидишь. Но она - добрая. И всё знает.

- А как вышло, что Игнат дедом стал? Он ведь моложе меня.

- Когда они с Айшат поженились, её старшего брата убили «черные искатели». Подорвали в машине вместе с женой. Остались двое детей, дочка и сын, уже большие тогда. Отец Айшат, старик Тамбо, был уже плох, больше родственников не было, вот Игнат и Айшат усыновили детей. Потом еще свою дочку родили. Так и вышло, что у них, самих еще молодых, уже трое детей и две внучки от старшей дочери, той, что приемная. Сама-то Айшат…

Ладно, больше не буду ничего рассказывать, а то вам с «Казаком» и поговорить будет не о чем. Одно скажу – слушайся Айшат, слушай голос Великих Тенгри. Боги помогают тем, кто в них верит и содействует им…

Игнат мне намекал, опять же, со слов своей жены, что вокруг тебя какая-то хрень крутится, не по твоей воле. Попросил дать пару советов и помочь, если что. Я ведь до прихода в областную администрацию был следователем в прокуратуре, кое-что в нашей жизни понимаю. У нас в краю много разных авантюристов развелось. И руки к нам тянут и из Москвы, и из северной столицы. Копатели, охотники за краснокнижным зверьем и рыбкой, нелегальные лесорубы, женьшень наш копают. Хорошо, хоть воду из Байкала в Китай гнать перестали. А то и там своя вооруженная охрана была. А ты же знаешь, если есть ствол, всегда хочется его попробовать себе на пользу.

Сейчас-то тебя ведут? Описать сможешь?

- В Москве при посадке, в самолете и в местном аэропорту парня видел. Без особых примет. Здесь пока не заметил, но они поезд и вагон знают. Мы с «Казаком» обменивались по открытому каналу этими данными.

- Ясно. Попрошу ребят, в поезде прикроют, если чего. Возьми этот сверток, типа, для Игната. Там всякая ерунда, конфеты да медицина разная, в случае чего можешь и выбросить. На всякий пожарный я положил туда туристическую карту Прибайкалья с непонятными знаками. «Обманка», для отвода слишком любопытных глаз. И еще вот что, - следователь Сашко наклонился к самому уху Матвея и прошептал пару фраз.

- Пока все. Будет потребность, «Казак» знает, где и как меня найти. Удачи!

Ехать до станции Мысовая, где его обещал встретить Игнат, было чуть больше шести часов. По расписанию, на которое, как предупредил Матвея его сослуживец, в этих местах, да еще на пригородной ветке, мало обращали внимание. Плацкартные места были полностью выкуплены, сидеть на деревянной лавке в «сидячем» вагоне Матвею не хотелось, но пришлось бы. Ему повезло – в последний момент кто-то снял заказ на место в купе, и вот он уже комфортно разместился на нижней полке. В купе уже сидели двое неприметных мужчин среднего возраста, в походно – спортивной одежде. Из вещей Матвей заметил только тощий рюкзачок. Судя по его убогому виду, с ним ездили еще первые стройотрядовцы. Рюкзачок сиротливо лежал на верхней полке, хилым своим силуэтом напоминая о бренности бытия. Матвею уступили его нижнюю полку. Его даже не удивило, что столик в купе был совершенно пуст, без традиционного для российского путешествия под стук колес «джентельменского набора» закусок и стаканов. Через несколько минут в купе зашел проводник. Окинув быстрым профессиональным взглядом попутчиков, он прокомпостировал их билеты.

- А четвертый еще не подошел? У вас выкуплено четыре билета, - задавая вопрос, он смотрел на Матвея, словно давая понять, что вопрос, скорее, предназначался ему. Оба попутчика ответили почти одновременно, мешая друг другу.

- Наш приятель… не смог… поездка сорвалась, но его билет у нас… не надо никого подсаживать… может, на промежуточной станции подойдет…

Картина маслом, как говорил известный киношный персонаж.

Матвей демонстративно положил на столик полученный от Александра свёрток, достал из него карту, испещренную какими-то непонятными значками и стал её изучать. В списке местных достопримечательностей карты он наткнулся на сделанную от руки надпись - «Хилков камень». Редкое совпадение…

И тут сам черт дернул его за язык. Ну, не смог он промолчать…

- Ребята, вы – местные? - обратился он к попутчикам, - не подскажете, что это за Хилков камень отмечен тут на карте? Мне друзья дали карту, сами пару лет назад по этим местам ходили, что-то тут наотмечали. Не знаете? Тоже приезжие? Ну, извините.

Демонстративно убрав карту в боковой карман рюкзака, Матвей прилег на полку, сделав вид, что задремал. Попутчики сидели тихо, словно набрав в рот воды. Через полчаса, по знаку одного из них, они встали и вышли из купе. Еще через пару минут, в купе заглянул проводник.

- Они ушли в соседний вагон. Странные ребята, без багажа. Я их раньше не видел.

- Послушай, друг. Скоро будет станция, Гончарово, кажется. Сколько там стоим?

- Минут десять, или двадцать. Как почту и груз успеют перегрузить.

- На станции есть камера хранения?

- Есть. В основном здании. Между кассами и туалетом.

- Я выйду на десять минут на станции. Попробуй не выпускать моих попутчиков сразу за мной.

- Сделаем!

Пока попутчиков не было, Матвей достал из рюкзака кое-какие вещи, упаковал их в сумочку, переданную Александром «для Игната» и спрятал нож под куртку. Вернувшись, молчаливые попутчики застали Матвея мирно спящим на своем рюкзаке.

При подъезде к станции попутчики вдруг наперебой стали расхваливать местные разносолы, которые продают на станции. Это была удача!

Когда поезд подошел к перрону, Матвей, со словами – «Уговорили! Пойду, чего-нибудь куплю!» схватил сумочку и вышел из купе. Спрыгнув на перрон, он, смешавшись с толпой пассажиров и торговцев, проскользнул в здание вокзала, быстро нашел камеру хранения и сдал свою сумку, которую приемщик небрежно сунул в ворох таких же невзрачных свертков и кульков на стеллажах хранилища.

Вся эта операция заняла у него не более десяти минут. Купив, для вида, кулек моченых яблок, он, не торопясь, вернулся в вагон. В купе, вместо попутчиков, сидел проводник.

- По-моему, тебя обчистили, - грустно сказал хранитель вагона, показывая на разбросанные по полке вещи из матвеевского рюкзака. Даже удилища из чехла были извлечены, разобраны и разбросаны по полу. Тощий рюкзачок с багажной полки тоже исчез.

- Милицию вызывать будем? – проводник искренне хотел помочь, - Что-то ценное взяли?

- Ценного ничего не было, - на удивление проводника, голос Матвея был совершенно спокоен, - никого звать не надо. Чаю мне принесите. Пожалуйста.

Когда удивленный проводник ушел, Матвей, заперев купе, спокойно собрал вещи. К счастью, спиннинги и снасти остались целы. Исчезла африканская статуэтка слона, которую Матвей вез в подарок Игнату, и туристическая карта, переданная Александром в качестве «обманки».

И ведь сработало!

Осталось только надеяться, что незадачливые воришки – попутчики до подъезда к станции выходили из купе не советоваться со своими сообщниками, которые могли видеть, как Матвей забегал с сумкой в здание вокзала, а просто хотели посоветоваться, что и как украсть.

Купленные яблочки оказались вкусными, чай, принесенный проводником, - ароматным. Как рассказал потом сам вагонный хранитель, и яблоки, и чай были китайскими, но это не умалило их вкусовой значимости.

Игнат

Отстав от расписания всего на час, поезд прибыл на станцию. Матвей тепло попрощался с проводником, передав тому красивую купюру и «привет товарищу следователю Александру». И то, и другое было приято с пониманием и благодарностью.

На перроне станции Мысовая, запруженной пассажирами, встречающими и еще черт-знает-кем, Матвей сразу узнал Игната, русского «комбатанта» с позывным «Казак». Конечно, годы и хвори не пощадили бойца, но остались стать, задорный блеск голубых глаз и небрежно сбитая набок кепочка. Игнат тоже узнал Матвея, и два бывших (а, впрочем, бывших не бывает…) бойца, слились в дружеском объятии. Воздержавшись от столь модных когда-то мужских яростных поцелуев.

Заметив трость в руке Игната и его лёгкую хромоту, Матвей не дал тому помочь донести вещи до припаркованного на площади старенького ГАЗа, любовного прозванного в народе «козликом».

- Да, интернационалист «Казак», жалко тебе, наверно, своей прежней БМП. Сгодилась бы тебе своя боевая машина пехоты здесь, на сибирских просторах. И даже пушка пригодилась бы… Жалко было оставлять её в джунглях?

- Сгорела она. Уже после твоего отъезда зачищали мы от наемников одну деревушку. И когда толпа жителей, спасаясь от их огня, побежала из деревни в лес, бронеавтомобиль извергов пошел им навстречу, пулеметным огнем отсекая их от леса и загоняя на минное поле. Мы весь боекомплект уже расстреляли, поэтому разогнал я свою боевую подругу и тараном сбил вражескую машину на то самое минное поле. Супостат взорвался и загорелся сразу. От него и наша машина стала гореть. Я стрелка своего, Петьку, вытащил, но сам в госпиталь угодил. Меня даже к награде представляли, так ребята говорили… Но война та непризнанная была, так что забыли все о том представлении.

- Так это у тебя оттуда хромота?

- Нет. Тогда я быстро оклемался. Как на собаке ожоги зажили. Ногу уже здесь повредил. А тогда в Африке, траванулся я чем-то. Видимо, воды не той попил. Наши доктора не знали, от чего лечить… Ладно, потом расскажу чудесную историю своего излечения.

А «козлика» этого действительно пора менять. Вот сезон отработаю, на ягодах, шишках и туристах деньжат подкоплю. Если получится, здесь в воинской части куплю какой-нибудь списанный или с консервации военный агрегат. Ты, случайно, никакого отношения к снабжению не имеешь?

- Я? Тыловик – снабженец? Ты что, «Казак», с дуба рухнул?

- Да, действительно. Ляпнул, не подумав… Ты вот позывной мой помнишь. А я той – не помню.

- А у меня его и не было. Я был единственным Матвеем, так имя и стало позывным.

- Я тоже никаких Игнатов больше не знал. Но дали позывной - «Казак». Мне нравится, тем более, что я действительно казак.

- А из каких казаков будешь, Игнат Мелехов? Из сибирских, из дауров? Или еще из каких? Сейчас много казачьих войск развелось…

- А ты что, по фамилии не чуешь? Донские мы… А казачеств по Руси действительно много развелось. Смеюсь, когда слышу или читаю про московское или санкт-петербургское казачество. Небось, не знают, с какой стороны к коню подойти или как шашкой работать. А туда же, медальки повесили, пить водку с шашки научились да «Любо!» кричать. У нас в станице каждый казачонок знает, что на Руси было и есть 11 казачьих войск. И все они берут начало от нас, донцов. Надо было новые земли завоевывать, да охранять, брали донцов, полк, станицу или сотню и направляли. Это потом инородцами они полнились, благо вступить в казаки легко было. Только запорожцы - не от нас. Много в них польской крови, оттого и гонору, и жадности. Не зря их Екатерина Вторая упразднила…

- Молодец, знаешь историю. За это открою тебе страшную тайну. Бойцам позывных на гласную букву не дают. Передавать по рации сложно, ошибиться можно, не так понять. Особенно, когда вокруг шум боя. А вдруг от испуга заикаться начнешь…

- Какого такого испуга! А вообще, ты, наверно, прав.

Так, переговариваясь ехали они по волнам очередного сибирского тракта. Сначала долго вниз, по пологому склону сопки, заросшему буйным багульником, залившим своим фиолетово-малиновым цветом всю округу, потом наверх.

На вершине сопки росло раскидистое дерево. Вместо еще не распустившихся листьев, его заскорузлые ветви были увешаны завязанными на них разноцветными тряпицами, бантами, просто веревочками. Внизу стояли баночки и блюдца с остатками чего-то съестного. Лежало несколько мелких монет.

- Это – бурхан, место, где положено благодарить добрых духов и просить злых, чтобы позволили благополучно завершить путь, - ответил Игнат на незаданный вопрос Матвея.

Они вышли из машины. Игнат достал какие-то продукты, термос и бутылку водки. На недоуменный взгляд Матвея он сказал.

- Я пить не буду – за рулем. А тебе и духам – можно. Жаль конфет и сладкого нет. Добрые духи это любят.

- Погоди, - Матвей достал из рюкзака несколько конфет, переданных Александром. Вот ушлый следователь, всё предусмотрел!

Игнат плеснул немного водки на землю – духам, налил походный стаканчик Матвею, сам выпил чаю, отлив из чашки несколько капель под ствол дерева.

Несколько минут они постояли, наслаждаясь полной тишиной, целебным воздухом и невероятным видом сопок, покрытых малиново-фиолетовым морем багульника.

- Ну, теперь понимаешь, почему я здесь остался, - спросил Игнат,- это ты еще не видел мою Айшат, моих детей и наш Байкал! Да, чуть не забыл. Привяжи к ветке какую-нибудь тряпочку, загадай желание на эту твою поездку к нам. И пусть тебя берегут Тэнгри!

Дорога вниз была крутовата, и старенький «козлик», отчаянно скрипя тормозами, честно старался не сорваться в свободное качение вниз.

Потом была проселочная дорога, на которой «козлик» проявил все свои вездеходные качестве. На пыльном проселке Матвей понял, почему эта модель армейского командирского вездехода, помимо изящного прозвища «козлик», носила еще и грозное название «пылесос». Не только вся одежда сидящих в машине, но и их вещи и даже лица были покрыты толстым слоем пыли, обильно летевшей во все многочисленные щели брезентовой кабины.

И вот он, наконец, домик у самой воды. Скатанный из цельных бревен пятистенок был хорошо вписан в ландшафт береговой линии, не бросаясь в глаза и максимально используя рельеф для защиты от ветров, про яростный характер которых на священном море – озере Байкал ходят легенды. Двор перед домом был покрыт лиственными досками. Стояло несколько хозяйственных построек, к причалу были привязаны пара деревянных лодок и обшарпанная дюралевая моторка. Обычный дом сибиряка – промысловика. В глаза бросались лишь выложенный из камней большой и высокий очаг посреди двор, над которым на цепи тагана был подвешен огромный котел, и большое количество натянутых веревок, на которых вместо стиранного белья висели пучки трав. На лай двух собак из дома вышла статная черноволосая женщина в национальном бурятском платье. Подойдя к машине, она поздоровалась с Матвеем, улыбнувшись и протянув ему руку. Улыбка с ямочками на щеках удивительно шла её круглому лицу с высоким лбом, точеным носиком и огромными темными глазами под черными дугообразными бровями. Про таких в Азии говорят – луноликая. Дотронувшись до её руки, Матвей сразу почувствовал мощную волну подавляющей теплой энергии.

- Ты – Матвей? – пристально глядя тому в глаза, спросила она, не отнимая руки, - да, отец был прав… Не удивляйся, что обращаюсь на «ты». Мы ведь в Бурятии, а у нас так принято.

- Нож с тобой? - вдруг, без перехода, тревожно спросила Айшат.

Матвей молча достал запыленный рюкзак из такой же запыленной машины, стряхнул толстый слой красноватой пыли с верхнего клапана и достал «жертвенный нож». Айшат схватила нож, прижала его к себе.

- Это – нож отца, и он еще не выполнил своё предназначение.

И, глядя на слегка обескураженных Матвея и Игната, весело скомандовала.

- А ну ка в баню, грязнули. С утра топлю! Верхнюю одежду оставьте на лавочке, мы пыль с неё собьём. И в бане никакой водки и никаких СЕРЬЕЗНЫХ разговоров. Узнаю ведь, поссоримся! Потом поговорим, за столом. При нём! – она подняла нож, показывая то ли на Бога, то ли на сам нож.

Как же было хорошо смыть с себя всю грязь этого бесконечного дня, покряхтеть на душистом полке под ударами веника, которыми Игнат от души потчевал своего приятеля. Памятуя наказ «строгой» хозяйке, не стали затрагивать темы, которые могли перерасти в дискуссию на всю ночь. Хотя водочки все-таки выпили. Настоенной на травах, из маленького шкалика, заботливо припрятанного Игнатом в одном из тазиков. Матвей, строго дозированно рассказал о том, что отслужил своё по прежней, переводческой, линии, вышел в запас и работает советником по международным вопросам. То есть, почти правду.

Рассказ Игната был длиннее. Рассказал о том, как врачи в нескольких российских госпиталях не смогли вылечить его тропическую лихорадку, как почти попрощался с жизнью, как не разрешали проститься с родными, боясь эпидемии. Игнату помог тогда его сосед по палате в центральном госпитале Александр, «Сашко», как ласково называл его Игнат. Отлечившись после афганского ранения, тот, через совет ветеранов, сумел добиться, чтобы Игната на военном самолете отправили в Бурятию, к тому шаману – знахарю, который неоднократно помогал раненным афганцам и самому Александру.

- Сашку повезло. Их совет ветеранов – афганцев гремел по всей стране. Были и связи, и деньги. Льготы получили хорошие. А наши африканские подвиги страна не признаёт, власти говорят, что хотят уравнять нас с афганцами, но выжидают. Видимо, ждут, когда сами окочуримся, как ветераны Отечественной войны. Сашко хотел «пробить» для меня здесь ветеранские льготы, но пока вы там, в Москве, не решите, ничего не получается. Он сейчас в иркутской администрации курирует ветеранские организации и патриотическое воспитание молодежи. Будет эту тему и дальше развивать, далеко пойдет. С моим лекарем и тестем очень дружил. Сейчас с Айшат часто консультируется…

Так вот, прилетел я сюда, и начал меня лечить старик Тамбо. «Бо» у них, на бурятском и означает – шаман. У них весь род был шаманами. Поил разными травами, купал в горячем рассоле, потом в ледяной воде, парил в бане специальными вениками. Окуривал дымом, с бубном танцевал. Заставлял травы собирать, прямо в лесу их есть, с деревьями обниматься и кровь молодых маралов сырую пить. В общем, вылечил он меня. Потом к нему дочка приехала, Айшат. Она медицинское училище в городе окончила. Приехала ему помогать, но сама сильно заболела. И уже её мы с дедом почти полгода выхаживали. Мать – то её, жена шамана, к тому времени уже ушла в мир теней.

Выздоровела Айшат. Сладилось у нас с ней, полюбили друг друга. Поженил нас Тамбо, потом уже по закону брак оформили. В это время старшего брата Айшат и его жену «черные копатели» в машине подорвали. Они здесь исторические ценности в курганах да царское золото, что Колчак увез, ищут. Брат не захотел быть у них проводником, может, и знал чего, вот его и убрали. Двое детей остались, дочь и сын. Мы их с Айшат усыновили, как положено у бурятов. Старшая – Угуль, работает учителем в школе в Бабушкине, это здесь рядом. У неё уже двое детишек, девочки-двойняшки. Сейчас у нас гостят. Муж её – геолог, сейчас в экспедиции. Второй сын, её брат, – Бекмет, в военном училище, летчиком будет. Потом у нас с Айшат своя дочка родилась – Айана. Ей пока десять. В городе в школу ходит, живет у старшей сестры. Она у нас будет… – ой, не буду дальше. Без Айшат нельзя!

Поговорили еще о прошлом. Вспомнили «свою» Африку. Посмеялись, погрустили… Молодыми были, многого не понимали, на многое смотрели как на должное. Понимание потом пришло.

Всё-таки мудреть с возрастом, хоть и почетно, но не всегда приятно.

Когда они, распаренные, в чистой одежде, пришли в дом, их ждал празднично накрытый стол и многочисленное семейство, представленное его лучшей, женской частью. Хозяйка, две дочки и две внучки стояли у стола, смущенно потупив глаза. Матвей заметил, что на столе было только два прибора, но еще один стоял «наготове» рядом, на серванте.

Поздравив мужчин по-русски «с лёгким паром», Айшат предложила им присесть и отведать их, байкальских, разносолов.

- Только если вы, то есть ты, составишь нам кампанию, - Матвей был учтив, как и подобает столичному гостю.

Ритуал был соблюден, и третья тарелка заняла своё привычное место на столе. Повинуясь молчаливому жесту хозяйки, её дочки и внучки ушли в другую комнату, откуда скоро послышался звук телевизора. Матвей успел заметить, что у одной из них, судя по всему – дочери Айшат и Игната, на левой ручке была надета холстяная рукавичка, расшитая местными узорами. Не придавая этому значения, Матвей погрузился в смакование яств, не забывая нахваливать хозяйку.

Описание выставленных и подносимых потом блюд могло бы занять не одну страницу. Ограничимся простым перечислением – омуль, ягоды, грибы, добытые на охоте мясо и дичь, пироги… Остальное пусть дополнит буйное воображение читателя!

Налив и вкусно выпив по первой, Матвей погрузился в дегустацию. Другим словом этот процесс пробования различных блюд назвать было нельзя. Вкушение, дегустация, восторг – вот были достойные эпитеты. Игнат, предчувствуя, по всей видимости, обещанный женой «серьезный» разговор, держался несколько скованно. А может, его смутило, что впервые (как он потом признался Матвею) Айшат выпила при нем спиртное! Налив, на глазах изумленного Игната всем, включая себя, по второй рюмке, она произнесла - «Да помогут нам Боги!» и храбро влила в себя всю рюмку.

После этого она перевернула свою рюмку и заговорила.

- Матвей, извини, но это я вытащила тебя сюда и обязана рассказать тебе всю историю. Не обижайся, можешь есть и даже пить. История будет длинной.