Архивные «мышки серые»
Через несколько дней, занятых обычной, пустой, но казавшейся такой нужной, суетой, Матвей созвонился со «справочным историком», рекомендованным ему профессором. Как всегда, ссылка на Аполлинария Инокентьевича Мусина – Залесского оказала свое волшебное действие, и вот Матвей входит в строго охраняемый, но внешне неприметный дом «в окрестностях Кремля». Насквозь просвеченный и тщательно обысканный, лишенный телефона и своего портфеля он удостаивается встречи в специально оборудованном кабинете с нужным специалистом. Рослый, плечистый, могуче-бородатый, тот, в своем обтекающем обширное пузо халате, производил грозное впечатление. И беседу он вел велеречиво, раскатисто, словно снисходя к собеседнику. Впрочем, от Матвея не укрылась паутинка синеватых жилок – вен под глазами и легкое дрожание могучих рук, которые «глыба науки» старался держать либо сцепленными перед собой, либо в карманах и так почти трещавшего на нем халата. Поэтому Матвей не стал тратить время на дипломатические экивоки, а спросил прямо.
- Давно ведь мы с вами хотели съесть по прожаренному чебуреку в известном вам заведении на Площади Ногина?
«Глыба науки» как-то обтек, подобрел суровым лицом и испуганно обвел глазами комнату.
«Боится прослушки! Хороший признак!» - понял Матвей, продолжая радостно улыбаться собеседнику.
- На Сухаревской. Сегодня. В 19, - быстро, но тихо сказал бородач. И добавил, уже громко.
- Спасибо, что зашли. Переданные вами материалы находятся в стадии изучения, и я надеюсь, что скоро смогу сообщить вам результаты.
До контрольного времени Матвей успел съездить домой и взять упакованные чашку и нож, благоразумно избежавшие похода с ним в «тщательно охраняемое, но неприметное здание в окрестностях Кремля». По старой и весьма полезной привычке он был на весте запланированной встречи за пятнадцать минут до назначенного времени, чтобы убедиться в отсутствии опасности. Чебуречная на Сухаревской, ровно, как и на Площади Ногина, были культовыми местами Москвы, и Матвей не сомневался, что правильно понял «историка».
Восхитительное качество чебуреков, легальная продажа «возлияний» и ограниченное число столиков, за которыми можно было только стоять, делали это место весьма привлекательным для горожан среднего социального уровня. Очередь там была чисто символической, народ в заведении не задерживался. Долго за столиком не простоишь, чебуреки быстро остывают, да и наедаешься ими быстро. Поэтому можно и с товарищами «накоротке» пообщаться и домой поспеть к ужину, до начала семейных разборок.
Бородач вышел из метро и подошел к заведению ровно без пяти семь, демонстрируя такт и воспитание.
Опуская вкусные подробности этой встречи, суммирую.
Матвей изложил свою просьбу по поиску потомков Михаила Ивановича Хилкова. К просьбе он приложил многострадальную чашку, попросив узнать, если ли в запасниках музеев другие предметы из этого сервиза. К просьбе и чашке была приобщен конверт с серьезной суммой в рублях – «на оперативные расходы». Всё переданное было благосклонно принято и упаковано в недра объёмистого, но аналогии с хозяином, портфеля.
Повторив чебуреки и прилагаемое к ним, Матвей рассказал «легенду» о «подаренном» ему ноже и попросил, по возможности, провести его тщательное обследование.
- Надеюсь, вы заплатили за него. Любой металлической денежкой. Иначе – плохая примета… - несмотря на количество съеденных чебуреков и выпитых чекушек, голос историка был ровен и величествен. Что значит, школа и масса тела!
- Конечно! Вот он, - Матвей достал сверток, - не хочу разворачивать, дабы не привлечь излишнего внимания. Мне кажется, он имеет свою историю, и если бы вы могли…
- Немного не моя тема. И я очень сомневаюсь, что смогу пронести в лабораторию нож, а главное – вынести его потом. Вы же видели нашу систему досмотра. Она касается как посетителей, так и сотрудников. Чашку я смогу пронести под предлогом её естественного использования. А вот нож... У меня есть хорошие знакомые, специалисты, с полным набором аппаратуры и знаний, но работающие в не столь тщательно охраняемых местах. Если вы мне доверяете, я мог бы их попросить. Сохранность артефакта гарантирую.
Второй конверт перекочевал вслед за ножом в тот же портфель.
Условия связи были оговорены, третий заход на запасы чебуречной был успешно совершен, и сытые, но довольные, участники встречи разошлись по домам.
От домашнего ужина Матвей храбро отказался. Понюхав мужа, жена, как всегда, угадала – «Чебуреки?» и мирно отпустила спать, ибо этот вариант не предполагал угрозы их семейному счастью.
Спалось в этот раз хорошо. Может, внутренний голос успокоился, а может – чебуреки с «дополнением» принесли искомый мир и покой.
Неделя, заполненная суетой ноябрьских праздников и предновогодними хлопотами, пролетела быстро, но Матвей ждал звонка. Ждал с непонятной ему самому тревогой и волнением. Формального повода к этому не было; в худшем случае он мог бы просто потерять сколотую чашку и чудом попавший к нему, пусть и красивый, ножик. Как там в пословице – «Легко пришло – легко уйдёт!».
Но всё равно, было как-то… простите за дурацкое слово, волнительно.
«Историк» позвонил вечером, сказал, что у него есть «кое-какие» новости и попросил о встрече, на которую он хотел бы пригласить «своего хорошего знакомого, поработавшего с артефактом». Встреча втроем, да еще с возможным обменом ценной информацией, требовала более серьезного места, чем чебуречная, и встречу Матвей назначил в хорошо известной ему харчевне «У Ржевского», обстановка в которой позволяла и вкусно поесть, и спокойно поговорить. Да и располагалась харчевня недалеко и от метро, и от Кремля.
Бородач пришел один, и, предваряя возможные вопросы Матвея, сразу перешел к деловой части разговора, не забывая аппетитно вкушать в «одно лицо» заранее заказанный Матвеем кусок прекрасно прожаренной говядины и наливать себе одну за другой из запотевшего графинчика.
- Товарищ подойдет через полчасика. Я ему доверяю, но хотел бы сначала поговорить с вами наедине.
Сначала о Хилковых и чашке. В московских музеях и внесенных в реестр музеях России других предметов этой посудной коллекции нет.
По учтенным нами документам по Михаилу Ивановичу Хилкову я составил вам справку, - бородач передал Матвею несколько страниц, вложенных в прозрачный файл, - извините, не на флешке. Нашу работу контролируют через компьютер.
Единственным пережившим отца ребенком была его дочь, Евдокия Михайловна Шубская-Хилкова, ушедшая в мир иной в 1932 году в одном из лагерей НКВД. Муж её, как следует из протокола допроса, сразу после революции уехал за границу. Записей о наличии у неё детей найти не удалось. Потому почти с полной уверенностью могу сказать, что прямых потомков графа Хилкова вы не найдете. Если только чудом каким-то…
В этой связи у меня к вам просьба. Не могли бы вы оставить эту чашку в нашем музейном фонде? Вам она едва ли понадобиться, хранить её на полке или на чердаке неудобно. А вдруг она еще послужит науке?
Матвей не возражал, хотя оброненная бородачем фраза о контроле за его служебным компьютером насторожила. И даже не сам факт контроля – это обычное дело в любом серьезном офисе, а уж в государственном музее! Насторожило Матвея то, что «справочный историк» об этом знает и боится этого контроля. Но пока Матвей счел правильным промолчать.
- Что касается моего приятеля, который скоро должен подойти, - продолжил бородач, - хотел предупредить вас.
Сейчас зародился огромный спрос на наше прошлое. Людей, и серьезных людей, интересует история их рода. Особенно, если это связано с наследством или иными активами семьи. Государственные лаборатории при музеях не всегда могут работать по таким запросам и обязаны информировать об этом правоохранительные органы. Что не всегда устраивает клиентов. Поэтому лет десять назад группа экспертов организовали частную, так сказать, лабораторию. Была приобретена необходимая аппаратура для спектрального и иных видов анализа. Работают там высококлассные специалисты, многие из которых сохранили рабочие места в государственных учреждениях. Я понимаю, что это может быть не совсем законно, но надеюсь на ваше слово. И Аполлинарий Инокентьевич за вас поручился….
- Короче, ваш приятель трудится в такой шарашкиной конторе? Не бойтесь, сообщать никуда не стану. Это – сугубо мой личный вопрос, - Матвей понял причину страха бородача, который и сам, видимо, исполнял частные заказы.
-Спасибо. Но это еще не всё. Приятель долго интересовался у меня происхождением ножа и настойчиво спрашивал, о чем вы просили меня. Я назвал фамилию Хилкова…
- И..?
- Я рассказал, что вы хотели вернуть чашку его потомкам. Но потомков найти не удалось. И чашку – это он её попросил, хотя долго её фотографировал и даже брал для исследования в свою, как вы изволили выразиться, шарашкину контору.
Возможно, и у вас он будет просить продать ему нож. Смотрите, не продешевите. Артефакт явно дорогой, да еще если ему или его клиентам так нужен. Может, и меня каким процентиком с продажи побалуете…
Сдержал себя Матвей. Хотя явственно представил себе свой кулак, вонзающийся в толстую бородатую морду. И даже струю крови из перебитого носа и окровавленного рта увидел.
Не став доставать из кармана приготовленную для «справочного историка» купюру – «за дополнительные хлопоты», Матвей просто кивнул головой и откинулся на спинку стула.
В этот момент с радостным криком – «А вот и наш друг пришел!» бородач шумно выбрался из-за стола и принялся обнимать вошедшего в зал худощавого человека средних лет в огромных очках, чудом держащихся на вздернутом длинном носе.
Кличка пришла Матвею в голову сама собой. «Буратино!».
С трудом выскользнув из медвежьих объятий бородача, «Буратино» подошел к Матвею, и, протянув свою маленькую, сухонькую ладошку, невнятно представился. Да его имя и не интересовало Матвея. «Надо будет, везде найду!» - так, примерно, думал наш герой, ожидая появления в зале группы захвата из трех (или, льстя себе, пяти) крепко сбитых парней.
Но больше никто не зале не появился. Матвей вяло пожал протянутую ему ручонку, буркнул своё имя и предложил «Буратино» присесть.
Бородач тоже направился, было к своему стулу, но Матвей опередил его.
- Полагаю, уважаемый, мы с вами закончили наш разговор. Спасибо за новости, хотя и не очень утешительные. Чашка – ваша, вплоть до продажи её какому-нибудь состоятельному клиенту, - пожимая руку бородачу и подталкивая того к выходу, Матвей выразительно посмотрел на вдруг покрасневшего «Буратино», - надеюсь на возможность новых встреч, если мне вдруг понадобится покопаться в прошлом.
Было заметно некое подобие борьбы «сумо», где соперники пытаются вытолкать друг друга из круга. Правда, обошлось без притоптываний и хватания за воображаемые пояса. Несмотря на разницу в весовых категориях, молодость и напор победили. Бородач, бормоча что-то про «собачий кулек» и жмотов, был вынужден покинуть харчевню.
Как в шахматной партии, Матвей и «Буратино» устроились на стульях друг напротив друга, обмениваясь далеко не нежными взглядами.
«Буратино», протянув Матвею завернутый в бумагу нож, молчал, выдерживая пузу, и наш герой заговорил первым.
- Что вам заказать? Вашему другу понравилась «говядина по- гусарски». Водочки?
- Благодарю вас. На работе был маленький фуршет, так что не откажусь от чашечки хорошего кофе.
Обменявшись еще парой таких же, ничего не значащих фраз, Матвей перешел в наступление.
- Наш бородатый приятель сообщил, что вы, взяв на себя труд провести исследование доставшегося мне в подарок ножика, хотели рассказать о результатах мне лично.
- Да, хотел. И разговор у нас будет длинный, или короткий. В зависимости от вашей реакции. Итак, аналогов вашему ножу в известных нам картотеках не значится. Клинок выкован вручную из углеродистой стали с большой примесью так называемого метеоритного железа. Сталь пористая, что позволило провести анализ сферы его применения. Свежей человеческой крови, равно как и крови животных, на клинке нет. Есть второстепенные признаки того, что нож мог быть использован как ритуальный, для приношения в жертву…
- Кого? – не сдержался Матвей.
- Да кого угодно. Вернее, кого угодно богам, - по губам «Буратино» пробежала узкая, как змейка, улыбка. После чего он продолжил.
Рукоять вырезана из коренного зуба очень крупного хищника. Скорее всего, медведя или тигра. Минерал вставлен в рукоять так искусно, что извлечь его, не повредив костяную оболочку, не представилось возможным.
Потому нами было принято решение исследовать его в таком виде, что существенно ограничило возможности по установлению точного возраста минерала, места его происхождения и наличия на нем следов механической обработки.
Могу утверждать, что это – празиолит, разновидность кварца. Другое название – зеленый или луковый аметист. В природе встречается в изверженных или вулканических породах вместе с аметистом. Его добывают, или, вернее сказать, находят в Индии, Бразилии, Канаде, Польше, многих странах Африки. В России празиолит встречается в Сибири, в частности, в Приамурье.
В ювелирном деле минерал, в силу свой прозрачности и широкой цветовой гаммы, используется для имитации более дорогих драгоценных камней. Сейчас в природе он встречается редко. Иногда его получают, нагревая до высоких температур аметист, цена которого, естественно, ниже, чем у природного празиолита.
Искусственно окрашенный аметист может потерять приобретенный оттенок. Но это случится через 5 – 6 столетий, так что все современные владелицы украшений из этого минерала могут спать спокойно. А их праправнучки не буду знать первоначального оттенка наследственных украшений.
Кстати, о цене. Если захотите продать этот, как вы изволили сказать, ножик, могу предложить вам… – он написал на салфетке цифру с многими нолями и показал её Матвею, быстро спрятав затем салфетку в карман.
- Пожалуй, нет, - Матвей заставил себя улыбнуться самой широкой из своих улыбок, - в деньгах я не нуждаюсь, а подарок друга как-то неудобно продавать. Вы сказали, что разговор будет долгим? Вы же не цену ножа собирались обсуждать?
- Нет, конечно. Боюсь лишь, что из-за вашей непримиримой позиции и негативного ко мне отношения длинный разговор не получится…
- С чего вы взяли, что я к вам отношусь негативно?
- Помимо камней, я хорошо разбираюсь в людях и умею читать по лицам. Думается мне, что наш бородатый и не в меру болтливый друг рассказал вам нечто обо мне. Давайте, вы посидите и подумайте о моем предложении, а я схожу «попудрить нос». Не знаете, где здесь можно это сделать?
Ну, вертелось на языке – «Для вас – везде!», но попытка так неуместно пошутить была усилием воли подавлена, и Матвей кивком показал на нужную дверь.
- Давайте, я вас провожу. Там есть курительная комната… - идея пришла стремительно. Матвей не курил, но знал, что в предбаннике туалетов действительно была курительная комната, в двери которой всегда был ключ, которым пользовалась уборщица во время своего обхода.
Они вошли в комнату. Матвей стал хлопать себя по карманам, якобы ища курительные приборы. «Буратино» же, быстро убедившись в правдоподобности ситуации, зашел в одну из кабинок. Когда он вышел, Матвей стоил напротив, держа в руке нож. Дверь курительной была закрыта на ключ, так что никто им не мешал.
- Встаньте у дверцы кабинки и не шевелитесь, вы, знаток человеческих лиц и мыслей, - Матвей положил нож поперек своего указательного пальца, - видите, клинок перевешивает рукоятку. Это значит, что при правильном броске из любого положения нож войдет в цель точно клинком. Вопрос лишь в точности броска. Я давно не практиковался и, если при моем желании попасть рядом с вашим ухом нож немного отклонится, прошу вас меня извинить.
Глаза «Буратино» за стеклами очков быстро замигали, лоб покрылся бисеринками пота, а язык стал стремительно облизывать ставшие вдруг сухими губы.
- Я все понял. У меня семья, дети. Я не буду делать глупостей. Вернемся за стол. Здесь неудобно говорить. Вдруг кто-то захочет войти?