Константин Николаевич Степаненко / Архивные «мышки серые»

Архивные «мышки серые»

Через несколько дней, занятых обычной, пустой, но казавшейся такой нужной, суетой, Матвей созвонился со «справочным историком», рекомендованным ему профессором. Как всегда, ссылка на Аполлинария Инокентьевича Мусина – Залесского оказала свое волшебное действие, и вот Матвей входит в строго охраняемый, но внешне неприметный дом «в окрестностях Кремля». Насквозь просвеченный и тщательно обысканный, лишенный телефона и своего портфеля он удостаивается встречи в специально оборудованном кабинете с нужным специалистом. Рослый, плечистый, могуче-бородатый, тот, в своем обтекающем обширное пузо халате, производил грозное впечатление. И беседу он вел велеречиво, раскатисто, словно снисходя к собеседнику. Впрочем, от Матвея не укрылась паутинка синеватых жилок – вен под глазами и легкое дрожание могучих рук, которые «глыба науки» старался держать либо сцепленными перед собой, либо в карманах и так почти трещавшего на нем халата. Поэтому Матвей не стал тратить время на дипломатические экивоки, а спросил прямо.

- Давно ведь мы с вами хотели съесть по прожаренному чебуреку в известном вам заведении на Площади Ногина?

«Глыба науки» как-то обтек, подобрел суровым лицом и испуганно обвел глазами комнату.

«Боится прослушки! Хороший признак!» - понял Матвей, продолжая радостно улыбаться собеседнику.

- На Сухаревской. Сегодня. В 19, - быстро, но тихо сказал бородач. И добавил, уже громко.

- Спасибо, что зашли. Переданные вами материалы находятся в стадии изучения, и я надеюсь, что скоро смогу сообщить вам результаты.

До контрольного времени Матвей успел съездить домой и взять упакованные чашку и нож, благоразумно избежавшие похода с ним в «тщательно охраняемое, но неприметное здание в окрестностях Кремля». По старой и весьма полезной привычке он был на весте запланированной встречи за пятнадцать минут до назначенного времени, чтобы убедиться в отсутствии опасности. Чебуречная на Сухаревской, ровно, как и на Площади Ногина, были культовыми местами Москвы, и Матвей не сомневался, что правильно понял «историка».

Восхитительное качество чебуреков, легальная продажа «возлияний» и ограниченное число столиков, за которыми можно было только стоять, делали это место весьма привлекательным для горожан среднего социального уровня. Очередь там была чисто символической, народ в заведении не задерживался. Долго за столиком не простоишь, чебуреки быстро остывают, да и наедаешься ими быстро. Поэтому можно и с товарищами «накоротке» пообщаться и домой поспеть к ужину, до начала семейных разборок.

Бородач вышел из метро и подошел к заведению ровно без пяти семь, демонстрируя такт и воспитание.

Опуская вкусные подробности этой встречи, суммирую.

Матвей изложил свою просьбу по поиску потомков Михаила Ивановича Хилкова. К просьбе он приложил многострадальную чашку, попросив узнать, если ли в запасниках музеев другие предметы из этого сервиза. К просьбе и чашке была приобщен конверт с серьезной суммой в рублях – «на оперативные расходы». Всё переданное было благосклонно принято и упаковано в недра объёмистого, но аналогии с хозяином, портфеля.

Повторив чебуреки и прилагаемое к ним, Матвей рассказал «легенду» о «подаренном» ему ноже и попросил, по возможности, провести его тщательное обследование.

- Надеюсь, вы заплатили за него. Любой металлической денежкой. Иначе – плохая примета… - несмотря на количество съеденных чебуреков и выпитых чекушек, голос историка был ровен и величествен. Что значит, школа и масса тела!

- Конечно! Вот он, - Матвей достал сверток, - не хочу разворачивать, дабы не привлечь излишнего внимания. Мне кажется, он имеет свою историю, и если бы вы могли…

- Немного не моя тема. И я очень сомневаюсь, что смогу пронести в лабораторию нож, а главное – вынести его потом. Вы же видели нашу систему досмотра. Она касается как посетителей, так и сотрудников. Чашку я смогу пронести под предлогом её естественного использования. А вот нож... У меня есть хорошие знакомые, специалисты, с полным набором аппаратуры и знаний, но работающие в не столь тщательно охраняемых местах. Если вы мне доверяете, я мог бы их попросить. Сохранность артефакта гарантирую.

Второй конверт перекочевал вслед за ножом в тот же портфель.

Условия связи были оговорены, третий заход на запасы чебуречной был успешно совершен, и сытые, но довольные, участники встречи разошлись по домам.

От домашнего ужина Матвей храбро отказался. Понюхав мужа, жена, как всегда, угадала – «Чебуреки?» и мирно отпустила спать, ибо этот вариант не предполагал угрозы их семейному счастью.

Спалось в этот раз хорошо. Может, внутренний голос успокоился, а может – чебуреки с «дополнением» принесли искомый мир и покой.

Неделя, заполненная суетой ноябрьских праздников и предновогодними хлопотами, пролетела быстро, но Матвей ждал звонка. Ждал с непонятной ему самому тревогой и волнением. Формального повода к этому не было; в худшем случае он мог бы просто потерять сколотую чашку и чудом попавший к нему, пусть и красивый, ножик. Как там в пословице – «Легко пришло – легко уйдёт!».

Но всё равно, было как-то… простите за дурацкое слово, волнительно.

«Историк» позвонил вечером, сказал, что у него есть «кое-какие» новости и попросил о встрече, на которую он хотел бы пригласить «своего хорошего знакомого, поработавшего с артефактом». Встреча втроем, да еще с возможным обменом ценной информацией, требовала более серьезного места, чем чебуречная, и встречу Матвей назначил в хорошо известной ему харчевне «У Ржевского», обстановка в которой позволяла и вкусно поесть, и спокойно поговорить. Да и располагалась харчевня недалеко и от метро, и от Кремля.

Бородач пришел один, и, предваряя возможные вопросы Матвея, сразу перешел к деловой части разговора, не забывая аппетитно вкушать в «одно лицо» заранее заказанный Матвеем кусок прекрасно прожаренной говядины и наливать себе одну за другой из запотевшего графинчика.

- Товарищ подойдет через полчасика. Я ему доверяю, но хотел бы сначала поговорить с вами наедине.

Сначала о Хилковых и чашке. В московских музеях и внесенных в реестр музеях России других предметов этой посудной коллекции нет.

По учтенным нами документам по Михаилу Ивановичу Хилкову я составил вам справку, - бородач передал Матвею несколько страниц, вложенных в прозрачный файл, - извините, не на флешке. Нашу работу контролируют через компьютер.

Единственным пережившим отца ребенком была его дочь, Евдокия Михайловна Шубская-Хилкова, ушедшая в мир иной в 1932 году в одном из лагерей НКВД. Муж её, как следует из протокола допроса, сразу после революции уехал за границу. Записей о наличии у неё детей найти не удалось. Потому почти с полной уверенностью могу сказать, что прямых потомков графа Хилкова вы не найдете. Если только чудом каким-то…

В этой связи у меня к вам просьба. Не могли бы вы оставить эту чашку в нашем музейном фонде? Вам она едва ли понадобиться, хранить её на полке или на чердаке неудобно. А вдруг она еще послужит науке?

Матвей не возражал, хотя оброненная бородачем фраза о контроле за его служебным компьютером насторожила. И даже не сам факт контроля – это обычное дело в любом серьезном офисе, а уж в государственном музее! Насторожило Матвея то, что «справочный историк» об этом знает и боится этого контроля. Но пока Матвей счел правильным промолчать.

- Что касается моего приятеля, который скоро должен подойти, - продолжил бородач, - хотел предупредить вас.

Сейчас зародился огромный спрос на наше прошлое. Людей, и серьезных людей, интересует история их рода. Особенно, если это связано с наследством или иными активами семьи. Государственные лаборатории при музеях не всегда могут работать по таким запросам и обязаны информировать об этом правоохранительные органы. Что не всегда устраивает клиентов. Поэтому лет десять назад группа экспертов организовали частную, так сказать, лабораторию. Была приобретена необходимая аппаратура для спектрального и иных видов анализа. Работают там высококлассные специалисты, многие из которых сохранили рабочие места в государственных учреждениях. Я понимаю, что это может быть не совсем законно, но надеюсь на ваше слово. И Аполлинарий Инокентьевич за вас поручился….

- Короче, ваш приятель трудится в такой шарашкиной конторе? Не бойтесь, сообщать никуда не стану. Это – сугубо мой личный вопрос, - Матвей понял причину страха бородача, который и сам, видимо, исполнял частные заказы.

-Спасибо. Но это еще не всё. Приятель долго интересовался у меня происхождением ножа и настойчиво спрашивал, о чем вы просили меня. Я назвал фамилию Хилкова…

- И..?

- Я рассказал, что вы хотели вернуть чашку его потомкам. Но потомков найти не удалось. И чашку – это он её попросил, хотя долго её фотографировал и даже брал для исследования в свою, как вы изволили выразиться, шарашкину контору.

Возможно, и у вас он будет просить продать ему нож. Смотрите, не продешевите. Артефакт явно дорогой, да еще если ему или его клиентам так нужен. Может, и меня каким процентиком с продажи побалуете…

Сдержал себя Матвей. Хотя явственно представил себе свой кулак, вонзающийся в толстую бородатую морду. И даже струю крови из перебитого носа и окровавленного рта увидел.

Не став доставать из кармана приготовленную для «справочного историка» купюру – «за дополнительные хлопоты», Матвей просто кивнул головой и откинулся на спинку стула.

В этот момент с радостным криком – «А вот и наш друг пришел!» бородач шумно выбрался из-за стола и принялся обнимать вошедшего в зал худощавого человека средних лет в огромных очках, чудом держащихся на вздернутом длинном носе.

Кличка пришла Матвею в голову сама собой. «Буратино!».

С трудом выскользнув из медвежьих объятий бородача, «Буратино» подошел к Матвею, и, протянув свою маленькую, сухонькую ладошку, невнятно представился. Да его имя и не интересовало Матвея. «Надо будет, везде найду!» - так, примерно, думал наш герой, ожидая появления в зале группы захвата из трех (или, льстя себе, пяти) крепко сбитых парней.

Но больше никто не зале не появился. Матвей вяло пожал протянутую ему ручонку, буркнул своё имя и предложил «Буратино» присесть.

Бородач тоже направился, было к своему стулу, но Матвей опередил его.

- Полагаю, уважаемый, мы с вами закончили наш разговор. Спасибо за новости, хотя и не очень утешительные. Чашка – ваша, вплоть до продажи её какому-нибудь состоятельному клиенту, - пожимая руку бородачу и подталкивая того к выходу, Матвей выразительно посмотрел на вдруг покрасневшего «Буратино», - надеюсь на возможность новых встреч, если мне вдруг понадобится покопаться в прошлом.

Было заметно некое подобие борьбы «сумо», где соперники пытаются вытолкать друг друга из круга. Правда, обошлось без притоптываний и хватания за воображаемые пояса. Несмотря на разницу в весовых категориях, молодость и напор победили. Бородач, бормоча что-то про «собачий кулек» и жмотов, был вынужден покинуть харчевню.

Как в шахматной партии, Матвей и «Буратино» устроились на стульях друг напротив друга, обмениваясь далеко не нежными взглядами.

«Буратино», протянув Матвею завернутый в бумагу нож, молчал, выдерживая пузу, и наш герой заговорил первым.

- Что вам заказать? Вашему другу понравилась «говядина по- гусарски». Водочки?

- Благодарю вас. На работе был маленький фуршет, так что не откажусь от чашечки хорошего кофе.

Обменявшись еще парой таких же, ничего не значащих фраз, Матвей перешел в наступление.

- Наш бородатый приятель сообщил, что вы, взяв на себя труд провести исследование доставшегося мне в подарок ножика, хотели рассказать о результатах мне лично.

- Да, хотел. И разговор у нас будет длинный, или короткий. В зависимости от вашей реакции. Итак, аналогов вашему ножу в известных нам картотеках не значится. Клинок выкован вручную из углеродистой стали с большой примесью так называемого метеоритного железа. Сталь пористая, что позволило провести анализ сферы его применения. Свежей человеческой крови, равно как и крови животных, на клинке нет. Есть второстепенные признаки того, что нож мог быть использован как ритуальный, для приношения в жертву…

- Кого? – не сдержался Матвей.

- Да кого угодно. Вернее, кого угодно богам, - по губам «Буратино» пробежала узкая, как змейка, улыбка. После чего он продолжил.

Рукоять вырезана из коренного зуба очень крупного хищника. Скорее всего, медведя или тигра. Минерал вставлен в рукоять так искусно, что извлечь его, не повредив костяную оболочку, не представилось возможным.

Потому нами было принято решение исследовать его в таком виде, что существенно ограничило возможности по установлению точного возраста минерала, места его происхождения и наличия на нем следов механической обработки.

Могу утверждать, что это – празиолит, разновидность кварца. Другое название – зеленый или луковый аметист. В природе встречается в изверженных или вулканических породах вместе с аметистом. Его добывают, или, вернее сказать, находят в Индии, Бразилии, Канаде, Польше, многих странах Африки. В России празиолит встречается в Сибири, в частности, в Приамурье.

В ювелирном деле минерал, в силу свой прозрачности и широкой цветовой гаммы, используется для имитации более дорогих драгоценных камней. Сейчас в природе он встречается редко. Иногда его получают, нагревая до высоких температур аметист, цена которого, естественно, ниже, чем у природного празиолита.

Искусственно окрашенный аметист может потерять приобретенный оттенок. Но это случится через 5 – 6 столетий, так что все современные владелицы украшений из этого минерала могут спать спокойно. А их праправнучки не буду знать первоначального оттенка наследственных украшений.

Кстати, о цене. Если захотите продать этот, как вы изволили сказать, ножик, могу предложить вам… – он написал на салфетке цифру с многими нолями и показал её Матвею, быстро спрятав затем салфетку в карман.

- Пожалуй, нет, - Матвей заставил себя улыбнуться самой широкой из своих улыбок, - в деньгах я не нуждаюсь, а подарок друга как-то неудобно продавать. Вы сказали, что разговор будет долгим? Вы же не цену ножа собирались обсуждать?

- Нет, конечно. Боюсь лишь, что из-за вашей непримиримой позиции и негативного ко мне отношения длинный разговор не получится…

- С чего вы взяли, что я к вам отношусь негативно?

- Помимо камней, я хорошо разбираюсь в людях и умею читать по лицам. Думается мне, что наш бородатый и не в меру болтливый друг рассказал вам нечто обо мне. Давайте, вы посидите и подумайте о моем предложении, а я схожу «попудрить нос». Не знаете, где здесь можно это сделать?

Ну, вертелось на языке – «Для вас – везде!», но попытка так неуместно пошутить была усилием воли подавлена, и Матвей кивком показал на нужную дверь.

- Давайте, я вас провожу. Там есть курительная комната… - идея пришла стремительно. Матвей не курил, но знал, что в предбаннике туалетов действительно была курительная комната, в двери которой всегда был ключ, которым пользовалась уборщица во время своего обхода.

Они вошли в комнату. Матвей стал хлопать себя по карманам, якобы ища курительные приборы. «Буратино» же, быстро убедившись в правдоподобности ситуации, зашел в одну из кабинок. Когда он вышел, Матвей стоил напротив, держа в руке нож. Дверь курительной была закрыта на ключ, так что никто им не мешал.

- Встаньте у дверцы кабинки и не шевелитесь, вы, знаток человеческих лиц и мыслей, - Матвей положил нож поперек своего указательного пальца, - видите, клинок перевешивает рукоятку. Это значит, что при правильном броске из любого положения нож войдет в цель точно клинком. Вопрос лишь в точности броска. Я давно не практиковался и, если при моем желании попасть рядом с вашим ухом нож немного отклонится, прошу вас меня извинить.

Глаза «Буратино» за стеклами очков быстро замигали, лоб покрылся бисеринками пота, а язык стал стремительно облизывать ставшие вдруг сухими губы.

- Я все понял. У меня семья, дети. Я не буду делать глупостей. Вернемся за стол. Здесь неудобно говорить. Вдруг кто-то захочет войти?