Константин Николаевич Степаненко / Меч Рюрика — 4

Матвею вдруг стало скучно. Бедная наша история! Чего только нельзя в ней обнаружить. При желании и средствах...

А его собеседник продолжал:

— Все эти исторические факты были обнаружены в результате кропотливой работы, проводимой и финансируемой нашим фондом. Письменные свидетельства были найдены в библиотеке одного из западноевропейских монастырей, а сам меч обнаружен во время раскопок в ... впрочем, пока это неважно. Если вы дадите согласие на участие в проекте, и мы подпишем соответствующее соглашение, куда входит, в том числе, пункт о неразглашении, вы получите исчерпывающую информацию.

— Уважаемый Сергей Борисович, мы теряем время. Вы снова вынуждаете меня задавать вам прямые вопросы — что за проект и чем я могу вам помочь? Я благодарен вам за лекцию о национальной идее и некоторые исторические сведения, но, верьте мне, в данном случае прелюдия не нужна. Равно как и соглашение о конфиденциальности. Либо считайте, что я его уже подписал. Итак....

— Ладно. Вижу, с вами можно говорить прямо. Тем более что вы, видимо, ясно себе представляете цену возможного разглашения информации.

Глаза Сергея Борисовича оставались при этом безмятежными, но холодом от него повеяло прямо могильным. Он пристально взглянул на собеседника и продолжил:

— Итак, наш фонд вложил немалые деньги в историческое расследование и получил копии летописных материалов и сам символ — меч Рюрика. Историческая подлинность этих свидетельств не вызывает сомнений у наших экспертов. Следующий этап — международная экспертиза. После получения её положительного заключения эти раритеты должны быть переданы государству и стать атрибутами материальной основы национальной идеи новой России. Письменные свидетельства уже прошли необходимую процедуру с участием зарубежных экспертов и признаны аутентичными. Экспертиза самого меча должна состояться через... пару недель. В Москву прибудет группа международных экспертов и необходимое оборудование. Впрочем, основной инструментарий для определения возраста меча и имеющихся на нем клейм, в том числе императора Августа и самого Рюрика, есть у нас в Москве, но желательно иметь мнение экспертов мирового, так сказать, уровня, — здесь Сергей Борисович замолчал, словно решая, говорить ему дальше или нет.

— Ну и.... — Матвей стал терять терпение.

— Пять дней назад мы проводили здесь, в помещении фонда, небольшую презентацию материалов и самого меча. Был приглашен очень узкий круг гостей. Избранные, если можно так сказать. Человек двадцать. Представители верхнего уровня госструктур, бизнеса, церкви. Это люди, близкие нашему фонду, участвовавшие в поисках и ... идеологическом оформлении всего этого мероприятия. Это была, скажем, последняя возможность лично прикоснуться к реликвии и еще раз обговорить все связанные с предстоящей церемонией вопросы. Все прошло очень гладко, на хорошем патриотическом уровне. Мы поздравили друг друга с успехом, сделали памятные фотографии. Вечером меч был уложен мною в футляр и заперт в мой личный сейф. Утром, вскрыв сейф, я увидел открытый и пустой футляр. А позавчера на Интернет—страницах мои сотрудники обнаружили информацию о том, что наш фонд якобы подготовил псевдоисторическую фальшивку и путем проведения широкой пропагандистской кампании хочет таким образом «подставить» руководство страны.

— А вы уже объявили о предстоящей передаче этого... этой реликвии и подготовили соответствующую пиар-кампанию?

— Да. Мы были абсолютно уверены в нашей победе. Мною были даны соответствующие заверения на самом высоком уровне. Все бумаги переданы в Фонд национального наследия, подготовлены экспозиционные места и презентация в Оружейной палате Кремля. Группа историков на уровне Академии наук готовит основополагающий документ. Механизм запущен, и я не представляю, как можно отыграть всё назад.

— Вы, конечно, не сидели, сложа руки, и я — не единственная ваша надежда?

— Разумеется, нет. С самого начала у нас работает лучшая следственная бригада, задействованы и другие возможности. Но вы понимаете, что это вопрос сугубо нашего фонда, и мы не можем дать ему полную огласку. Поэтому, для официального расследования мы подготовили версию о пропаже некого ювелирного изделия...

— Тоже меча? Из того же футляра? — на лице Матвея читалось искреннее удивление.

Его собеседник кивнул головой.

— Мы сообщили следствию, что нами была изготовлена ювелирная копия исторического меча, которая якобы и была украдена из сейфа. Им передано описание и фотография.

— Фотографию якобы изготовленного, а затем якобы украденного ювелирного меча? — Тут Матвей был уже искренне озадачен, — Я поражен умением ваших сотрудников изготавливать фальшивки. Даже при наличии специальной компьютерной программы это не так просто сделать.

Сергей Борисович замялся, но вынужден был ответить.

— Мы действительно сделали ...э... сувенирную копию исторического меча, имеющую определенную ювелирную ценность в силу того, что для ее изготовления применялись достаточно дорогие материалы. Фотографию этого изделия мы и передали следствию.

— И эта ювелирная копия хранится у вас? Я могу ее видеть?

— Боюсь, что пока нет. Она хранится в банке. Но вам нет необходимости ее видеть. Вот вам фотография. Такую же мы передали следователям.

Сергей Борисович достал из внутреннего кармана пиджака цветную фотографию и передал ее Матвею. Явно любительское фото не смогло исказить красоту лежащего на бархатной подушке прямого и короткого римского меча, рукоятка которого была богато украшена различными каменьями.

— Если эти камни настоящие, то я боюсь даже предположить стоимость этого изделия. А сам меч, видимо, золотой? — Матвей с восхищением разглядывал фотографию, — только вот сфотографировать такую красоту могли бы и получше.

— Это имитация, поделочные камни, а сам меч сделан из сплава меди, — слишком быстро ответил Сергей Борисович, — Итак, следователи обязаны информировать нас каждые три часа о ходе расследования. Им также дано указание лишь установить, где находится меч и не документировать его изъятия. Это должны сделать мы сами. Вас же мы пригласили для того, чтобы вы усилили следственные действия своими... способностями видеть невидимое и чувствовать истину. Даже не знаю, как это сказать...

— Лучше никак. Тем более что это — плод вашей фантазии. Как далеко продвинулось следствие?

— Никак. Ни версий, ни отпечатков, ни свидетельств. Опрашивают, кого могут. Пока безрезультатно.

— Насколько я понимаю, сейф был открыт ключом. Вы ведь не обнаружили следов взлома?

— Да, его открыли ключом.

— Пропало что-либо еще?

— Нет, остальное на месте.

— Банальные вопросы, извините, но для полноты картины я их задам. Ключ ведь только один, и он у вас? И следователи провели экспертизу на предмет снятия слепка? Замок проверен на вскрытие инструментами? И вы «отработали» фирму-изготовитель сейфа?

— Да все сделано. Не лезьте вы в эти тонкости следствия! Ваша задача — найти меч. Почувствуйте, унюхайте, раскопайте. Покажите хотя бы место. Остальное вас не касается

— «Наверх» еще не сообщали?

— Нет.

— И есть, видимо, недоброжелатели, с удовольствием ожидающие вашего провала?

— Конечно, есть. Но они никогда не опустятся до дешевого похищения. Здесь совсем другого уровня отношения...

Матвей не смог сдержаться от язвительного замечания.

— То есть, вечная негласная битва за место у трона, если можно так сказать, не допускает использования таких дешевых трюков?

Зверем посмотрел на него Сергей Борисович, но смолчал. Сделав вид, что он и не ожидал ответа, Матвей продолжил:

— У вас есть какие-либо соображения по поводу того, что мог бы это сделать? А главное — зачем? Я не сомневаюсь, что вы уже все рассказали следственной группе, но могли быть какие-то нюансы, о которых вы не могли или не хотели рассказывать следователям? — Матвей и сам не почувствовал, как буквально «втянулся» в это дело.

Сергей Борисович пожал плечами, скользнув при этом взглядом куда-то в сторону:

— Да нет, никаких нюансов здесь я не вижу.

«Врет» — твердо решил Матвей. Но вслух спросил:

— Ну, а зачем здесь я? Я же не собака — ищейка и не экстрасенс. Дело, как вижу, классическое. Исчезнувшая вещь и совсем немного подозреваемых. Ваши родные и близкие. Сюда надо прибавить ваших сотрудников, охрану и обслугу. И затруднений здесь всего два. Первое — высокое положение вашего фонда, сотрудников которого нельзя просто так взять и пропустить через детектор правды. И второе — то, что вы сами не говорите правду. Исходя из вышеизложенного, не могу сделать иного вывода, кроме как одного — я здесь не нужен. Честь имею! — и Матвей сделал попытку подняться из кресла.

— Не спешите, прошу вас, — Сергей Борисович уже не напоминал того самодовольного преподавателя истории, каким хотел казаться в начале их встречи, — Я обратился за вашей помощью по рекомендации одного из своих близких друзей, кстати, присутствовавших на том мероприятии. Вы помогли ему распутать сложное семейное дело, спасли его сына. И у всей истории была некая мистическая подоплека, как и в нашем случае. Он не должен был мне этого говорить, я знаю, но на карту поставлено слишком много. Здесь и историческая реликвия....

— Только не надо мне рассказывать сказки о символе нации и сакральном значении какого-то меча. Римско — скандинавский клинок не может иметь такого значения для нашей многострадальной страны, равно как и реликвии немецких по крови Романовых. Я не хочу вступать с вами в дискуссию, но если мы начнем сотрудничать, то давайте договоримся, что речь идет о пропаже некого предмета, в поисках которого я готов оказать посильную помощь. И прежде всего потому, что мой нынешний работодатель и друг очень меня об этом просил. Итак, мне нужна полная правда об этом мече и его исчезновении. Вы же мне немного солгали? И еще мне понадобится тот самый футляр, где он лежал.

Сергей Борисович долго смотрел на Матвея, практически не мигая. Даже не обладая сверхспособностями, можно было заметить, что в его голове шла тяжелейшая битва мыслей. А было этих мыслей две. «Сказать?» или «Не говорить!». И было принято правильное решение, ибо в противном случае не было смысла продолжать общение.

— Хорошо, я открываю все карты.

— А в этой комнате можно говорить? У нас ведь мобильные телефоны...

— Говорить можно. Телефоны здесь не прослушиваются, если только ваш не поставлен на запись, — пытался неуклюже сострить Сергей Борисович.

«Ну, это его проблемы. Если считает, что безопасно, пусть говорит» — Матвей продолжал серьезно и внимательно смотреть на собеседника. Тот сначала беззвучно пошевелил губами, словно пробуя слова на вкус, а потом, решившись, быстро произнес:

— На презентации в фонде был представлен не подлинный меч Рюрика, а его подделка. Из сейфа похитили её, — от Матвея не ускользнуло, что последнюю фразу он произнес с некоторым усилием.

— Та самая, с обычными камешками и из меди? — наивно переспросил Матвей.

— Не ерничайте. Пожалуйста. Эта была другая копия, абсолютно похожая на оригинал. Мы не могли рисковать самой реликвией, вы же понимаете!

— Так сколько всего копий было сделано?

— Только одна, которую... украли. Ювелирные изделия не считаются. Они не имеют к делу никакого отношения. Просто сувениры — «Ага, уже — „изделия“, то есть явно не одно. Стоимостью несколько сотен тысяч долларов каждое. Для кого бы это?» — успел подумать Матвей, но спросил другое.

— А оригинал-то точно у вас? Есть что предъявить экспертам? Или оригинал тоже исчез? — последние слова сорвались с губ Матвея явно помимо его воли.

Сергей Борисович стал не просто бледен. Он как-то посерел и потух глазами.

— С вами действительно страшно разговаривать. Вы словно все знаете наперед. Впрочем, поэтому мы к вам и обратились. Ладно, чувствую, что должен рассказать всё. Но с этой минуты нас, знающих правду, стало трое — я, мой заместитель Василий Васильевич К., который непосредственно занимался всем делом, летал за мечом и доставил... должен был доставить меч сюда, и вы. Я не пугаю, просто советую не забывать об ответственности.

Оригинал меча Рюрика пропал неделю назад. А эту кражу инсценировали мы с моим заместителем. Просто чтобы время потянуть с экспертизой, да и... — тут он выразительно кивнул головой куда-то наверх. А, впрочем, и так все было ясно. В России и до Рюрика и после него головы летели с плеч и за меньшую провинность.

Сказав главное, Сергей Борисович заметно успокоился и уже смог детально изложить сложившуюся ситуацию. Выяснилось, что меч был приобретен на деньги фонда у какого-то швейцарца, который сам вышел на представителей России с этим предложением. Вместе с мечом были приобретены некие документы, удостоверяющие подлинность этой исторической реликвии и ее родословную. Операция по приобретению меча длилась около двух месяцев. Это время понадобилось для проведения экспертизы документов и самого меча специалистами из России, выезжавшими в Швейцарию. Все это было проделано тайно, в обстановке полной секретности, через возможности российских спецслужб. После проведения экспертизы и выплаты прежнему владельцу более чем приличной суммы, сам меч был надежно спрятан в недрах одного из швейцарских банков, а документы переданы для исследования в Ватикан, чья экспертная служба по праву считается лучшей в мире. Да и «руководители проекта», как обмолвился Сергей Борисович, настаивали именно на ватиканском заключении. Некая пикантность ситуации заключалась в том, что основным документом, удостоверяющим «древнеримское происхождение» меча и его принадлежность варяжскому Рюрику, был документ «Аненербе». Как известно, этот нацистский исследовательский институт, действовавший в структуре СС, в рамках работ по своей основной тематике — утверждению превосходства арийской расы, занимался поиском исторических раритетов, имеющих, по мнению руководителей Третьего рейха, некий сакральный, мистический смысл.

Вышеупомянутый меч Рюрика, был, якобы, найден нацистами в 1942 г. в ходе раскопок под Старой Ладогой, где, как утверждалось, ими была обнаружена могила князя Олега, называемого в славянском фольклоре Вещим. Олег, являясь ближайшим сподвижником Рюрика, взял на себя заботу о малолетнем сыне почившего варяжского князя — Игоре и получил в знак своего попечительства меч Рюрика, который он, согласно обычаю, должен был передать Игорю по достижению тем совершеннолетия. Но что-то там не сработало, да и Олег погиб внезапно (нашему просвещенному читателю даже как-то неудобно напоминать о черепе любимого коня Олега и выползшей из него коварной змее). Поэтому, как посчитали не менее просвещенные сотрудники «Аненербе», этот — то меч они и нашли в могильнике. При этом немцы, со свойственной им педантичностью, отследили в своем документе весь путь меча от римского кесаря Августа до собирателя русских земель Рюрика, ссылаясь на якобы имеющиеся у них летописные материалы, «изъятые» нацистами из музеев и монастырей захваченной Европы. У швейцарца, продавшего реликвию российским любителям истории, этих других документов не оказалось, а сам меч и прилагавшийся к нему документ «Аненербе» он «случайно» обнаружил на чердаке своего фамильного дома в Альпах. По семейной легенде, раритет был оставлен в их доме в 1945 году бежавшими через Швейцарию нацистами. Видимо, те были очень голодными и напуганными, а дедушка — швейцарец в тот день не был настроен бесплатно предоставлять кров и еду.