Вместо эпилога
Через некоторое время Дэн узнал, что Петр оставил ему, как единственному наследнику, весьма значительную сумму денег на создание школы — интерната для одаренных детей. И Дэн создал эту школу в далекой российской провинции. Он сам, по каким-то ему одному ведомым приметам, отобрал преподавателей и воспитанников. Учебников и классов в школе нет. Зато есть природа, звездное небо и наставники. И нет учащихся, а есть «Вместе думающие». Все бюрократические препоны на пути создания этого «семейного интерната», как он именуется в документах, помогли пройти Матвей и его работодатель. А завхозом в интернате трудится Павел, который передал «движимое» своё имущество на хранение музеям, а недвижимость продал, отдав деньги пансионату. После нескольких сеансов общения с Дэном Павел стал тихим и задумчивым и принял жизнь такой, какова она есть. Он спокойно воспринял то, что Лида работает в интернате, поскольку знает о её дружбе с Дэном. Павел так и не узнал о той роли, которую сыграла Лида в его жизни. Она осталась для него лишь ведуньей, которая пыталась помочь его семье, но не смогла, а потом и вообще утратила свои способности.
Лида долго лечилась в подмосковной клинике, и физическую боль преодолела значительно раньше, чем душевную. С ней работала профессиональная команда психологов, рекомендованных, в том числе и Николаем Николаевичем. К ней приезжала и старая Зара с неизменной трубкой, и Дэн разрешил им общаться. И он сам приезжал к ней каждый вечер, выходил с ней в парк, брал за руку и о чем-то молчал. Раскаялась ли она, и что она вообще думает о том, что произошло в её недавнем прошлом, мы никогда не узнаем. Возможно, Дэну и психологам удалось вычеркнуть эту страницу из её памяти. А вероятнее всего, она давно все обдумала, пропустила через сито собственного страдания и простила... себя. И Дэна. Тогда какая же буря страстей и воспоминаний кипит в ней, и сколько сил ей надо, чтобы скрывать это от окружающих! Знает это только седина, обильно пробившая её некогда непокорные черные волосы, которые она теперь аккуратно зачесывает и убирает под косынку.
Павел часто гуляет по вечерам у реки со своей бывшей «Наставницей», изредка бросая быстрый взгляд на её вечно печальные глаза. Она — немая, а он не понимает её внутреннего языка. Может, поэтому им так спокойно? Лида живет в интернате, выполняя всю хозяйственную работу. Она спокойна и молчалива, и только старается сдерживать слезы, когда под её молчаливом руководством за обеденным столом рассаживаются одиннадцать темных, русых и совсем белобрысых ребятишек. Скоро в интернат обещал приехать Николай Николаевич, вытаскивающий вместе с Матвеем из одной очень непростой жизненной ситуации очередного своего бывшего подопечного. Шеф Матвея, оказав помощь на начальном этапе, утратил интерес к интернату. Матвей подозревает, что это дело рук отца Феодосия, который, однажды посетив интернат, не стал общаться с его организаторами, и, поджав губы, быстро уехал. Напоследок лишь изрек: — Живёте правильно. Но без веры и послушания. К добру не приведет...
А Матвею нравилось бывать там. Опять же рыбалка, грибы — ягоды, да и баню знатную он себе там построил с жилыми комнатами для себя и друзей. В стороне от интерната, дабы не спугнуть разудалыми звуками банного веселья общей атмосферы этого места. Им, умным, конечно нужно думать и познавать. А нам, веселым, надо жить.
Такая, брат, история.