Константин Николаевич Степаненко / Началось… / 2

Вечер оставался свободным, и чётко соблюдая своё жизненное правило – никогда не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, - Матвей напросился на домашний чай к Профессору с таким чарующим именем – Аполлинарий Инокентьевич.

Подходя к дому профессора, всё еще радующему глаз своими старомосковскими обводами и арками окон, Матвей успел заметить краем глаза какое-то странное движение за собой, словно кто-то хотел догнать его по весенней распутице улицы, но внезапно свернул в сторону. «Уже паранойя началась. Мания преследования.» - успел подумать Матвей и отогнал от себя дурные мысли.

В плотно заставленной книгами и мерцающей лампадами квартире известного богослова и старообрядца, как всегда, пахло свежей выпечкой и ароматной чайной заваркой. Дверь отворила внучка профессора, славная не только недавно защищенной кандидатской по какому-то весьма запутанному вопросу филологии, но и своими кулинарными умениями. Крикнув в глубину квартиры – «Дед, Матвей пришел!», она умчалась на кухню. Вышедший из кабинета профессор был бодр и громогласен. Слегка вьющиеся и совершенно седые волосы на голове и в бороде делали его похожим на Санта – Клауса (наш-то Дед Мороз поосанистей будет!). Схватив Матвея за руку, он потащил того в кухню-столовую, где от красиво накрытого стола уже веяло ароматом свежеиспеченных плюшек.

- Чайку? Или этого новомодного кофея? Маня – то моя, как в науку свою окунулась, тоже к дьявольскому зелью пристрастилась. Хорошо, что табак не смолит, хотя, как после заседания кафедры приходит, всю квартиру запахом этим сквернит. Хоть заново освящай!

Маша, чудно раскрасневшаяся в пылу духовки, только посмеивалась. Чувствовалось, что эти два глубоко любящих друг друга человека просто играют в эту игру при постороннем.

- Ну что, Матвей. Вот и увиделись снова. И опять удивляете меня разбросом своих интересов. Надо же, на что замахнулись –на признание идентичности останков семьи последнего российского императора и проблему причисления их к лику святых. Но правильно сделали, что ко мне обратились. Мы, староверы, народ тёртый, ко всему скептически относимся, особенно к правящим классам и нынешней русской церкви. Если спросите меня, признаю ли я останки подлинными – отвечу – не знаю. Спросите, готов ли я на причисление императора Николая Второго и его семьи к лику святых, отвечу – ни в коем случае.

По первому вопросу я подготовился, полазил по источникам, с людьми кое-какими потолковал. В присланном вами, Матвей, документе об исследованиях останков, в общем, всё правильно написано, кроме версии о том, что императорская семья не была убиенна, а долго еще жила на территории России. Это – явная чушь, причем с какой-то практической целью. Кто придумал и зачем, не мне старому, рассуждать. Вы - молодые, вы и ищите. Но то, что неправда это, чувствую, да и не могла такая тайна столько лет нераскрытой остаться.

По поводу же исследований останков, вот что узнал дополнительно, - профессор достал с полки тонкую картонную папку и, водрузив на переносицу старомодное пенсне, стал зачитывать.

- В 1991 году по инициативе английской стороны и на её деньги было создано так называемое «российско-британское партнерство по исследованию останков царской семьи». От российской науки туда включили мало кому известного антрополога Павла Иванова, следы которого так потом и не удалось отыскать. От британцев работу возглавил некто Питер Гилл, известный ученый с мировым именем.

Для детальной идентификации нужна была какая-то сложная субстанция… А, вот – метохондриальная ДНК, передающаяся только по женской линии, но сохраняющаяся у мужчин. Британцы, якобы, уговорили принца Филиппа, покойного мужа королевы Елизаветы, сдать этот анализ. Бабушка Филиппа была, как известно, сестрой Александры Федоровны, жены Николая Второго. А обе они были внучками англицкой королевы Виктории. Результаты анализов, сделанных, естественно, в Великобритании, сопоставленные с уже имеющимися у тех же английских ученых, подтвердили, что первые найденные останки принадлежат самому Николаю Второму, императрице Александре Федоровне и царственным дочерям – Анастасии, Ольге и Татьяне.

Уже в 2007 году были найдены останки предположительно царевича Алексея и цесаревны Марии. Тогда была назначена новая экспертиза. С российской стороны экспертом выступил некто Евгений Ротаев. Экспертиза, опираясь на данные первого расследования 1991 года, подтвердила подлинность останков. Вопрос вызывает лишь тот факт, что при исследовании останков Николая Александровича все его жившие на тот момент родственники отказались давать свой биологический материал. Было принято решение эксгумировать тело похороненного в Петропавловском соборе брата Николая Второго – Георгия. Его останки были отвезены на экспертизу… куда бы вы думали? В Пентагон, в лабораторию ВС США, где, на основе якобы сделанной экспертной оценки, и была подтверждена подлинность останков цесаревича и цесаревны.

Конечно, в 2015 году, по настоянию Русской православной церкви, Следственный комитет России провел новое, теперь уже заключительное расследование, «с учетом всех имеющихся материалов» и воссозданием модели сцены расстрела. Даже прах отца Николая Второго, Александра Третьего, потревожили. И сделали окончательный вывод о том, что найденные останки – подлинные, и в Кремле захоронены подлинные Романовы.

Но осадочек, как говорится, остался…

Вопрос о канонизации семьи Николая Александровича Романова не прост. Много числят за ним грешков, от Тушинской бойни до кровавого 1905 года. Да и не был он свят при жизни. Вспомним Распутина и балерину Кшесинскую.

Я понимаю, что все эти игрища вокруг наследников царственного дома имеют под собой чисто материальные цели, но мне и моим единоверцам это не интересно.

Что касается Русской православной церкви, то она действительно долго противилась канонизации, согласившись, в конце концов, лишь на «страстотерпцев и новомученников». Может, чего и знают её пастыри о судьбе императорской семьи… Не зря же давил на них в вопросе признания останков константинопольский патриарх, кормящийся с руки американцев. Но это уже вопрос их совести.

Если вдруг будем голосовать за нового царя из рода Романовых, ей Богу, испорчю бюллетень!

Что-нибудь еще, Матвей? С удовольствием помогу, если смогу. С вами интересно. Думал, что многое знаю, но каждый раз вы мне такие новые горизонты открываете…

Но Матвей уже узнал то, что хотел знать – никакой новой интриги вокруг семьи Романовых нет. По крайней мере, на данный момент.

Прощаться в прихожую с Матвеем вышла только Маша (у профессора зазвонил телефон, и он, передав гостю приготовленную справку с историей экспертиз, ушёл в свой кабинет). Передавая ставший уже традиционным сверток с неимоверно вкусными плюшками, она тихо сказала.

- Я только что выносила мусорное ведро и увидела, что прямо у нашего подъезда стоит большая черная машина с затонированными стеклами. Одно окно было открыто, и я видела мужчину, рассматривающего в бинокль наши окна. Может, я излишне подозрительна, но меня это насторожило.

Берегите себя, Матвей!

Особо беречь себя было уже бесполезно, да и нечем. Матвей чувствовал тревогу только за своих знакомых, которых он, сам того не хотя, мог подвергнуть опасности.

Вернув Маше переданную ему профессором справку – «Перешлите мне её потом, на почту!», он мысленно проверил, есть ли на нём какие-либо компрометирующие предметы, как-то – оружие, яды или подрывная литература. Ничего такого не было, и Матвей, свободно вздохнув, вышел из квартиры. На лестнице никого не было, и через окошко входной двери – а в старой Москве еще остались такие двери! - он смог рассмотреть двор.

Напротив подъезда действительно стояла чёрная, устрашающих размеров, машина, «Шевроле Тахо», через приоткрытое водительское окно которой прямо на Матвея блестели стеклышки бинокля. Решительно распахнув дверь, Матвей вышел и направился прямо к «Тахе», наблюдатель из которой не успел полностью закрыть окно. Придержав закрывающееся стекло рукой, Матвей «мило улыбнулся» сидящему на заднем сидении плечистому мужчине с невыразительным лицом.

- Ну что, соколики? За мной бдите? Да вот он я! Спрашивайте… Может, и отвечу.

Надо отдать должное – наблюдатели выдержали, как хорошие актеры, паузу и не стали «рвать» с места, забрызгивая Матвея не самой чистой водой талого московского дворика. Задняя дверь «Тахи» открылась, и сидевший там мужчина отодвинулся, освобождая место.

- Садись!

Сидевшие на передних креслах затемненного салона водитель и пассажир, всё еще пытавшийся убрать, наконец, бинокль, старательно отворачивали лица в сторону, демонстрируя полное безразличие к происходящему позади них.

Устраиваясь поудобнее на удобном кресле, Матвей заговорил первым.

- Поскольку я не являюсь вашим пленником, то имею равное с вами право задавать вопросы. Итак…

- Ну это мы сейчас исправим, - заметно картавля, произнес повернувшийся к нему пассажир с переднего сидения. «Ой, как красиво ты грассируешь! Ну, вылитый француз…» - успел подумать Матвей. Бинокль «Француз» отложил, и теперь Матвей узнал в нем одного из «общественников», подошедших к ним в сквере. Теперь в руке у «борца за общественную нравственность» был пистолет. Направив его на Матвея, он приказал водителю – «Быстро отсюда!». Но не успела «Таха» тронуться, как выезд из тесного двора ей преградил милицейский УАЗ, из которого выскочили двое служивых с автоматами.

Выведя всех из джипа, полицейские уложили лицом в мартовскую грязь «общественника», не успевшего спрятать пистолет. Всех четверых участников героического задержания и выскочившую к ним «свидетельницу» Машу доставили на безразмерном УАЗе в отделение, где, после утомительного допроса и подписания многочисленных бумаг, их отпустили.

Машу, вызвавшую наряд на показавшиеся ей «подозрительными на похищение» действия, поблагодарили за бдительность, не став штрафовать за ложный вызов.

Пистолет «общественника» оказался зажигалкой, которой он «хотел дать прикурить». Документы у всех оказались в порядке. Матвей признал, что сам сел в машину, попросив подвезти. Выходя последним из отделения, он попросил допрашивающего их сотрудника полиции передать ему копии личных документов седоков чёрной «Тахи». Предъявленное при этом удостоверение ветерана и вложенная в него солидная банкнота облегчили выполнение этой задачи. Не заморачивась просьбой Матвея выслать их ему в электронном виде, сержант, радостно спрятав банкноту в карман, просто вернулся в кабинет и вынес Матвею необходимые копии, еще теплые от ксерокса. Сделано это было на виду у незадачливых и мрачных «похитителей». Проходя мимо них, Матвей тихо произнес.

- Завтра, в 19-00. Сквер, та же скамейка. Без глупостей.

Паспортные данные «злодеев» ничего Матвею не сказали. Да и «запускать» их в проверку не стоило, поскольку Матвей помнил усмешку в глазах угрожавшего ему пистолетом – зажигалкой «Француза», когда тот увидел передачу копий паспортов. Если серьезные люди, а пока их действия говорят именно об этом, наверняка, паспорта – липовые. Эта мысль была завершающей в голове Матвея, уже почти решившего бросить это непонятное дело.

Поблагодарив Машу за помощь (и еще раз пожалев, что втянул хороших людей в непонятную историю), Матвей вернулся домой. Вечером ему неожиданно позвонил его давешный знакомец с «Нексией». Радостно крича о каких-то американских рублях, он сообщил, что утром видел во дворе своего нанимателя и даже сумел заснять его.

- Я, типа, предложил своим пацанам зафоткать их, пока трезвые. А в кадр и этого ботана поймал. Он шел в тот же подъезд и, по ходу, так и не понял, что я его тоже сфоткал. Ща, фотку высылаю. Зацени! За тобой должок…

На полученной фотографии, за спившимися мордами дружков фотографа хорошо были видны лицо и фигура сегодняшнего «Француза» с биноклем из чёрной «Тахи», уверенно входившего в подъезд Мити.

Переслав фотографу на телефон неплохую сумму (чтобы не отбить желания сотрудничать), Матвей закончил этот день обычный для себя мысленным анализом произошедшего и составлением плана на завтра. Никакой ясности о том, что происходит, у Матвея не было, и он, впервые за много лет, чувствовал некоторую растерянность, и он почти утвердится в своем намерении бросить это так толком и не начавшееся расследование…

Утром он позвонил знакомому из силового ведомства и попросил выяснить, куда из России выехал некто Петр Липницкий. Выяснилось, что люди с такой фамилией за последние полгода около двадцати раз, различными видами транспорта, пересекали границу нашей страны, но все они, судя по документам, благополучно вернулись назад. То есть, искать паспортные данные именно того Липницкого, устанавливать, куда он ездил и главное – где сейчас находится, одному Матвею было крайне затруднительно. А главное – зачем?

Смутно, но у нашего героя стало формироваться впечатление, что он участвует в каком-то фарсе, постановщик которого умело манипулирует актерами.

Актеры, актеры… А что, если начать отстраивать варианты от участников этого фарса. Кто у нас есть?

Митин папа, пока лично не появившийся на сцене. Николай Цыбин… Ничего не говорит… Что известно о нем? Правильный в целом бизнесмен. Патриотичен – гуманитарную помощь за свой счет в Донбасс возил. Увлекается историей, где его также волнует историческая справедливость. Противостояние Ротшильдам – это чушь, не стоящая внимания. Что еще мы о нем знаем? Есть сын от второго брака, Паша. Павел Шток, учащийся на экономиста в Лондоне и готовый унаследовать папин бизнес. Для ускорения событий может «подставить» папу, который к тому же стал проявлять повышенный интерес к первому сыну – Мите, фактически конкуренту Паше на папины дело и деньги.

Что же, интересная версия. Можно оставить в качестве рабочей. Кто там еще?

Заместитель и основной «ябеда» – якобы исчезнувший Петр Липницкий, подозрительно смахивающий, по косвенным признакам, на появившегося в Матвеевской жизни «Француза». С этим сложнее. Данных на него почти нет. Снова идти за дополнительными данными о папином заместителе к Мите не хотелось, да уже и опасно. И зачем? Даже если удастся его найти, живого и затаившегося где-то в нашей стране – а Матвей был почти уверен, что Липницкий никуда не уезжал, а переживает эту ситуацию где-то на родных просторах, даже не меняя документов, ничего нового и интересного он не скажет. У него красивая легенда – якобы, кто-то, кого уже не найти, пришел и под угрозами заставил написать письмо о «чёрной кассе». Криминала в этом нет. Ну, подставил приятеля! С кем не бывает. Как говорится, ничего личного, только бизнес.

Вся эта шушера – неудачные грабители, похитители и «общественники» - это просто разовые статисты, пользы от которых нет никакой. Кроме физического вреда, если им позволить его нанести.

Только если Липницкий - не тот самый Француз», что пытался «наехать» на Матвея и не скрывает свою внешность и характерный «прононс», уверенный в своих силах. Тогда дело может принять серьезный оборот, и под удар могут попасть близкие люди. Но в этом случае он должен проявиться. И Матвей должен быть к этому готов!

И кто у нас остается? Милая девушка Таня! Массажистка, геймер и зазноба отважного хакера Мити. Вот это – интересный персонаж. Внезапно появилась как раз в период обострения бед в папином бизнесе, опытный компьютерщик, что позволяло ей быть в курсе всех Митиных дел, включая папин бизнес. Под угрозой нанесения ей, якобы похищенной, новых телесных повреждений у Мити получают номер Матвеевского телефона и, возможно, его адрес.

От пришедшей в голову Матвея идеи даже жарко стало. Она ведь могла не только в Митину технику, но и самому Матвею «жучка» поставить. Когда он к ним домой заходил… Так, телефон он из рук не выпускал, сумочек, курточек и кепочек, в которые так удобно ставить маленькие булавочки-маячки, он не носит… А вот обувь! Уличную обувь, которую мы, по российской нашей привычке, оставляем, придя в гости, в прихожей, пользуясь дальше либо своими чистыми носками, либо хозяйскими тапочками. Где они, родимые?

Так и есть! Под стелькой родного всепогодного ботинка Матвей нашел металлическую таблетку, мастерски поставленную таким образом, чтобы взятый «под колпак» владелец обуви не почувствовал инородный предмет. Элемента питания в такой таблетке надолго не хватит, но выяснить маршрут ботинка в ближайшие несколько недель вполне можно.

То, что маячок поставил не Митя, Матвей был уверен. Сделать это у Матвея дома было невозможно, а больше свой ботинок без присмотра он нигде не оставлял.

Ах, Таня, Танечка… Что за игру ты играешь? Явно ведь – твоя фамилия – не Ротшильд. А кстати, как её фамилия? Вопрос…

Значит, так. Митя сказал, что Таня пришла на замену прежней массажистки. Матвей знал, какой лечебный диспансер оказывает эту услугу Мите, сам его туда неоднократно возил. Видимо, единственный путь узнать что-то про эту Таню идет через этот диспансер. Значит, завтра. Чёрт, завтра же он сам назначил встречу этим упырям. А зачем он это сделал? Ну да, других же зацепок не было, а опыт подсказывал не оставлять неотработанных концов. Ладно, тогда Таней займемся послезавтра.

«Жучок» был выброшен в мусорный контейнер на улице.

С утра, проверив, на всякий случай, остальные стельки, а заодно – верхнюю одежду, Матвей поймал себя на непривычности телефонного молчания. Обычно, за день было около десятка сообщений, как серьезных, так и шутливых, от Мити. Сегодня же телефон молчал. Митя, по всей видимости, почувствовал фактический разрыв всех отношений с Матвеем и не хотел даже напоминать о своем присутствии. Притихли даже ставшие уже привычными телефонные «молчуны», «сбрасыватели номера» и финансовые аферисты, словно учуявшие предгрозовую атмосферу.

К месту встречи Матвей, как и учили, подошел заранее, чтобы оценить возможность непредвиденных осложнений. Всё было обыденно. Он присел на скамейку напротив, наслаждаясь видом играющей в лужах ребятни. Несмотря на негодующие крики мам и бабушек, дети играли в вечную игру – «у кого сапоги выше?» и тоже явно наслаждались жизнью. К Матвею подошла одна из мам. Одной рукой она тащила санки, в другой был зажат клубок шерстяных ниток с торчащими спицами.

- Не присмотрите за санками и не подержите моё вязанье, пока я своего сорванца из лужи вытащу, - обратилась она к Матвею, ставя санки у его скамейки и протягивая ему клубок. Машинально он кивнул и протянул руку за вязаньем. В этот момент «мамаша» сильно нажала на клубок и быстро поднесла его к матвеевскому лицу. В ничего такого не ожидавшее лицо ударила струя какого-то пахучего газа, сразу отключившая сознание Матвея.

В обрывках сознания, не до конца покинувшего нашего героя, калейдоскопом проносились гербы с двуглавыми орлами, горы золотых слитков, чьи-то знакомые и не знакомые лица. Параллельно он различал звук сирены «Скорой помощи», лязг дверей лифта. Разбудил его сильный запах нашатыря и не столько болезненная, сколько обидная, пощечина. Сфокусировав четкость зрения, Матвей ощутил себя привязанным к массивному креслу в большой комнате. Машинально отметив высоту потолков и убранство, понял, что находится в доме старой постройки, а с учетом услышанного им лязгания лифтовых дверей – возможно, и дореволюционной. Задернутые наглухо оконные проемы не позволяли «привязать» квартиру к району. Да, впрочем, это было не важно…

Увидев, что пленник пришел в себя, сидевший напротив худощавый мужчина в черных роговых очках, приказал кому-то, стоявшему за спиной Матвея.

- Дай ему воды. После наркоза всегда хочется пить… В горле-то сушняк, как после любимого «Джемесона»? А нам с вами поговорить хочется.

С жадностью припав к поднесенной ко рту пластиковой бутылке, Матвей осушил почти половину, успев заметить, что бутылку из-за его спины подавала женская рука с явно авторским маникюром в стиле японской лаковой миниатюры.

Утолив жажду и чувствуя, как голова потихоньку проясняется, Матвей принял, как ему казалось, более непринужденную позу, показывая, что готов к разговору. Тем более, что он оценил обращение к себе на «вы» и интеллигентность манер своего тюремщика. Даже забавное грассирование собеседника уже не вызывало улыбки. Даже внутренней. И «Француз» заговорил. Он действительно сильно картавил, что придавало его словам некую комичность.

- Мы знаем, кто вы. Кем были и чем сейчас занимаетесь. Сам представляться не буду, а то, что в ментовке сработали наши фальшивые документы, вы и сами догадались. Да, мы следили за вами. Наш "жучок" в обуви вы нашли. Хвалю за сообразительность, но он, если быть совсем уж откровенным, не был нужен. Так, проверка (что за дурацкое слово с двумя ненавистными «р»!) на вшивость. Вы же знаете о способности мобильных телефонов раскрывать все тайны хозяев… Но вы не избавились от телефона! Прокольчик, сударь. Но даже если сейчас симку и даже трубку поменяете, это уже ничего не изменит.

А Митя – очень слабый и разговорчивый юноша. Да еще так романтичен… Мы знаем, что это он уговорил вас помочь его отцу выпутаться из сложной деловой ситуации. Сразу предупреждаю – не стоит. Мы знаем, что вы предпочитаете дела, связанные с интересами государства. Уважаю за верность принципам, но напоминаю – данная ситуация совершенно частная, не имеющая никакого отношения к государственной безопасности. Человек, я имею в виду Митиного отца, заигрался и засиделся на высоком денежном посту. Он уйдет с неплохим денежным парашютом и даже сможет продолжать заниматься благотворительностью в отношении своего болезного сынка.

Попытаетесь влезть, только навредите всем и, возможно, даже своим близким.

Я не требую от вас немедленного решения, хотя, не скрою, вашего слова, «слова офицера!» мне было бы достаточно. А так, еще некоторое время вам придется побыть под нашим негласным присмотром. Надеемся на ваше благоразумие, тем более, что вы убедились в бесхребетности вашего партнера Мити. Еще воды?

Матвей кивнул, и та же рука с изящным маникюром поднесла недопитую им бутылку. Тайной мыслью Матвея было, выпив воды, попроситься в туалет. Ну а там уже можно было использовать свои боевые навыки!

Но, сделав два глотка, он почувствовал, что снова засыпает. И на этот раз глубоко и без сновидений.

Проснувшись, он обнаружил, что в комнате никого не было. Пошевелив руками, с удивлением отметил, что веревки ослаблены. Освободив руки и ноги, первым делом бросился к окну и распахнул шторы. Старая велюровая тряпка держалась на паре хлипких гвоздей и, упав, обнаружила за собой пыльное треснутое стекло в покосившейся раме, за которым угадывались очертания до боли знакомого Замоскворечья и был хорошо виден двор с кучами строительного мусора. Комната, в который проводилась беседа, была единственной в некогда огромной квартире, где усилиями «декораторов» была создана иллюзия обитаемости. Лифт – о, чудо! – работал и действительно лязгал своими железными дверцами. Дверь в подъезд была заклеена полицейской лентой. Стоявшая во дворе группа строителей в спецовках как-то недружелюбно посмотрела на вышедшего Матвея, а некто, судя по чистой куртке – прораб, хрипло спросил.

- Ну что, закончили осмотр? Можно, наконец, приступать к работе? Два дня из-за вас потеряли….

Расспрашивать рабочих было бесполезно, и Матвей уныло поплелся к дороге, вызвав по мобильнику такси.

«Красиво, черти, действительно красиво сработали! Спасибо, телефон и бумажник оставили…» - только эти мысли и сидели во всё еще гудящей голове.

Приняв дома душ и взбодрив себя чашечкой ароматного кофе, Матвей отогнал предательскую, но такую заманчивую мысль – накапать себе «за пережитый стресс» стаканчик виски и прилечь на диван, - и стал размышлять.

«Я – под колпаком, это очевидно. Контроль может осуществляться либо технически, либо физически, кем-то из окружения. Окружения, кроме неосведомленной об этом деле семьи, у меня нет. Милый юноша Митя уже не в счет… Искать микрофоны и маячки по всей квартире, в машине и на одежде – хлопотно, да и как-то унизительно. Скорее всего наладили за мной слежку. Если я её не вижу, это не значит, что её нет. Просто не вижу… Да и какая разница, пусть следят.

Если вышли на меня открыто, не пряча лица и накрашенных ногтей, значит - игры в шпиончиков закончились, и дело вступило в финальную стадию. Какая у них цель? А целей у плохих мальчишек (и, возможно, девчонок) может быть несколько.

Цель очевидная – снять российского бизнесмена с сытного бизнеса. Это понятно и вполне отвечает психологии современного мира.

Цель вторая, неочевидная, - мифический императорский золотой след. Здесь всё очень туманно. Эта история хороша лишь как ширма, прикрытие, для вполне определенной рейдерской операции.

Что делать? А это вопрос! Надо ли вообще что-то делать? Раньше хотелось помочь бедолаге Мите. Но теперь, с учетом не пацанского поведения хакера – колясочника, дела которого не так уж и плохи, вопрос о том, надо ли мне всем этим заниматься и ставить под возможный удар свою семью, встаёт очень отчетливо. Но здесь же и ответ – плохие парни показали свой профессионализм и готовность идти на крайние меры. Такие, даже получив своё, не останавливаются и продолжают «дожимать» тех фигурантов, которые проявили слабину. А это означает, что меня в покое они не оставят, а если еще они вычислили моих источников и помощников, то этот прокол полностью на мне. Однозначно, надо их наказать. Больно и унизительно. А главное – дать им ясно понять, что знаю их, и возмездие неотвратимо. Как российское оружие «Судного дня»…

Идём дальше. Фотография моего похитителя у меня есть. Прогонять её по базам полиции только для того, чтобы убедиться в том, что это – Липницкий, бессмысленно. Он законов не нарушал, не прятал от меня лица, значит уверен в том, что я понимаю бесперспективность привлечения правоохранителей. Факт моего похищения не доказуем. Судя по наличию фальшивых документов и уверенности, с какой они себя держали с представителями правоохранительных органов, у них есть там поддержка.

Накрашенные ноготки… Не Таня ли? Девочка достаточно подозрительна, резко появилась и так быстро закрепилась у Мити. Хорошо разбирается в компьютерах, имеет доступ к его железкам. Реально она поставила мне маячок в ботинок, когда я снимал обувь в их доме. Жаль, на маникюр тогда не обратил внимания. Надо было всё-таки начать с неё! Была же такая мысль…»

Вспомнив, на трезвую голову, всё, что говорил ему Митя о своей подруге, Матвей всё-таки плеснул себе в любимый хрустальный стакан любимого же ирландского напитка, оскорбив его льдом и минералкой. Усаживаясь на диван, дал себе команду – Не спать!

Последней мыслью перед сном, обрушившемся на Матвея в момент соприкосновения его головы с диванной подушкой, была ленивая мыслишка о ЗОЖ и необходимости утренней пробежки.

План действий пришел к Матвею, проспавшему до утра, во сне, среди множества химерных видений. Утром, забыв про пробежку, он приступил к исполнению.

Как и всё элементарно – гениальное, план был прост. А потому и сработал.

Прямо от дома, не скрываясь и не пытаясь специфическими приёмами выявить за собой наблюдение, Матвей доехал на своей машине до клиники, где проходил лечение Митя и откуда, как знал Матвей, приходили к колясочнику специалисты по массажу и лечебной физкультуре. Там, открыто и громко, Матвей стал выяснять у сотрудников, где может найти массажистку Таню, которая работает с их давним пациентом, заменив в свое время заболевшую коллегу. Он всё-таки нашел в третьей или четвертой массажистке благодарную слушательницу, сильно заинтересовавшуюся не столько сбивчивыми расспросами Матвея, сколько, судя по её заблестевшим глазам, им самим.

Из её жеманного рассказа, прерываемого репликами о собственном массажном мастерстве и готовности продемонстрировать его на Матвеевом теле - «Как не болит!? Мы найдём… Надо проверяться. Почаще…» - он узнал, что раньше массаж Мите делала другая мастерица «хрящей и суставов».

Из потока слов своей новой знакомой Матвей узнал, что Таня появилась в их клинике «внезапно», нашла Митину штатную массажистку и о чем-то с той договаривалась.

- Таньку-то я давно знаю. Живем здесь рядом, вместе в школе, а потом в медицинском колледже на массажисток учились. Она еще здорово в компьютерах шарила. Слышала потом от девчонок, что Танька еще и спортом увлеклась, по горам лазила и где-то сорвалась, сильно повредила спину. Отца у нее давно не было, мама у нас в школе преподавала английский. Я её вчера у дома видела, в той же старой шубейке. Так что достаток в семье был … сами понимаете, какой. Потом Танька, как говорили, куда-то за границу уезжала, вроде как по приглашению, но быстро вернулась и куда-то пропала. Мы и раньше с ней не дружили, а теперь и совсем дорожки наши разошлись.

Потом уж её здесь увидела. Но она сделала вид, что не узнала меня. Или действительно не узнала. Я, как многие говорят, сильно в лучшую сторону изменилась. Похорошела, постройнела, где надо – прибавила…. А вот она как была селедка, так и осталась. Чего уж она здесь делала, не знаю… Но на временную подмену её взяли, на испытательный срок.

Замотивировав свою собеседницу обещанием позвонить «в ближайшие дни» и пригласить на серию массажа «в свой загородный дом», Матвей узнал, что после того, как Таня устроилась в клинику, прежняя Митина массажистка внезапно уехала в отпуск «куда-то на нерусское море», а потом и совсем перестала ходить к Мите, объяснив руководству, что пациент «отказался от её услуг».

- Вот его – то и отдали Таньке, по рекомендации прежней массажистки. Других желающих на этого клиента не было. Не перспективный – в плане денег и всего прочего…

Это вписывалось в сценарий, по которому работал Матвей. С трудом расставшись с открыто липнувшей к нему «специалистке по телу», Матвей устроил демонстративный разнос бедной девушке из регистратуры, пообещав найти «лжемассажистку» Татьяну через свои связи и вывести клинику на какую-то «чистую воду».

Подойдя к своей машине, запаркованной рядом со стихийной стоянкой «диких» и государственных таксистов, Матвей сделал вид, что не может найти ключи и быстро сел в ближайшее авто «таксующего» и явно некоренного москвича. Пообещав «показать дорогу» и более чем солидную оплату, он быстро и без явного «хвоста» доехал до Митиного дома, выйдя у соседнего строения.

Матвей рассчитывал, что его громкая попытка найти Татьяну не останется незамеченной. Он полагал, что приставленные к нему глаза и уши зафиксируют его поиски и поставят в известность кукловодов. Те, по закону жанра, должны будут выводить девушку из-под возможного удара. Если она уже вернулась к Мите, то должна будет ускользнуть от него хотя бы на некоторое время. Если же девушку еще не вернули ее обожателю, то ей все равно надо будет «зачистить концы», и, как минимум, забрать свои вещи из дома незадачливого хакера. Какая же уважающая себя дева уйдет в свободное плаванье без своей косметички и любимой пижамной маечки!

В обоих случаях самого Митю надо будет под каким-либо благовидным предлогом выпроводить из дома. Конечно, его можно усыпить или обездвижить иным образом, но думать об этом пока не хотелось.

Заняв наблюдательный пункт на скамеечке у детской площадки, Матвей приготовился ждать. Долго ждать не пришлось.

Минут через двадцать с подъездного пандуса скатился Митя. Судя по лежащему у него на коленях пустому хозяйственному рюкзаку, Таня особо не изобретала повод выпроводить своего сожителя почти на час из дома. Еще через некоторое время показалась и сама Татьяна, но уже с полным рюкзаком. Что удивительно, её рюкзак был тех же цветов, что и тот, с которым укатил Митя. «Ну да, они же вместе собирались куда-то в горы…» - машинально пронеслось в Матвеевской голове.

Не успела Таня, умело закинувшая на плечи рюкзак, сойти со ступенек подъезда, как ей в бок уперлось что-то твердое, очень похожее на ствол пистолета.

- Зашумишь, получишь пулю в живот. Смерть длительная и очень мучительная. Возвращаемся в Митину квартиру. Дёрнешься в доме, сверну шею. Кивни, если поняла и согласна, - Матвей старался звучать тихо, но зловеще.

Побледневшая Таня кивнула и молча повернувшись, вошла в дверь подъезда. И в квартиру она вошла как сомнамбула, с полузакрытыми глазами и сразу опустившимися плечами. Матвей даже поразился тому, как буквально на его глазах «похужела» и словно сдулась прежде такая энергичная девушка. И вместо того, чтобы сразу начать, как планировал, энергичный допрос, проводил девушку на кухню, где налил ей воды. Судорожно постукивая зубами о край чашки, Таня сделала несколько глотков и немного успокоилась. Сев на стул, она скрестила руки на груди и посмотрела прямо в глаза Матвея.

- Вы!? Вы работаете на них?! Я всё сделала, как мне было сказано. Мне обещали оставить мою семью в покое! Что вы еще хотите? Только не трогайте Митю. Он здесь не при чём… Мы уедем и забудем обо всем! – в глазах девушки были слезы, а маленький красивый носик предательски распух и покраснел.

Приплыли…

Устало присев на соседний стул, Матвей достал из кармана пакетик одноразовых бумажных салфеток и протянул его Тане.

- Ты думала, что я действительно буду угрожать тебе пистолетом? Извини за «ты», но на «вы» ты еще не доросла и не заслужила. Я ни на кого не работаю, а всё еще пытаюсь спасти Митю. Сколько у нас времени до его возвращения из магазина?

- А откуда вы знаете…? Минут двадцать.

К чести девушки, она быстро соображала и приходила в себя.

- В доме ты ставила микрофоны? Где они?

- Больше их нет, я сняла оба.

- Кто – они?

- Правда, не знаю. Два месяца назад мне позвонили и сказали, что моя мама и сестра погибнут, если я не сделаю то, что мне скажут. Они сейчас в Геленджике, у родственников… Я испугалась и обещала всё сделать…

- Что требовали сделать?

- Мне передали на словах весь план действий, начиная с подкупа Митиной массажистки. Я должна была войти в доверие к Мите, поставить в доме пару микрофонов и отчитываться о выполнении каждого пункта плана, а также сообщать не реже двух раз в день прямо в эти микрофоны обо всем, что происходило. Потом я должна была влезть в Митин компьютер и скинуть на свой жесткий диск всё, что касалось работы его отца. Я уже передала этот диск.

- Кому?

- Просто оставила, как сказали, диск в условленном месте.

- Говорили, что из материалов о Митином отце их интересует? Его транспортная контора? Какие-либо исторические поиски? Что-то, связанное с российской императорской семьей?

- Какой еще императорской семьёй?! Никакой истории… Только компания, её финансы, баланс, расчеты, акционеры. У Мити на компе есть специальная папка – «Рога и копыта», где он хранит все эти документы, которые передаёт ему отец или просит что-то проверить. Вот эту папку я и скопировала.

- А сейчас, выполнив задание, просто хотела сбежать. Сколько тебе обещали?

- Я от денег отказалась. Потом… Когда мы с Митей…

- Сейчас расплАчусь.

- Не верите… Но я правду говорю! Сначала обещали 5 тысяч долларов на завершение моего лечения. Они мне очень нужны… Но потом, когда у нас с Митей… короче, когда мы решили быть вместе… я отказалась от денег. Попросила только оставить в покое мою семью и нас с Митей. А вчера я всё ему рассказала. И он меня простил…

- А куда же ты сегодня с вещами бежала?

- Час назад позвонили «Они» и сказали, что к нам едет группа каких-то отморозков. Попросили отослать Митю из дома и уехать на пару дней самой, пока «Они» разберутся с ситуацией. Я хотела перехватить Митю по дороге и уехать с ним.

- Уехать куда?

- У меня есть ключи от загородного дома… подруги. Она уехала в экспедицию на пару месяцев.

- И ты серьезно думаешь, что при желании «Они» вас не найдут?

- Я же не дура. Одежду и вещи проверила на «жучков». Телефон оставила здесь. Вон, лежит на столе. У меня есть другой, разовый. То же самое сделаю с вещами Мити.

- А твои мама и сестра? Не боишься больше за них?

- А я думаю, что «Они» уже ни во мне, ни в Мите не нуждаются. Думаю, что они узнали всё, что хотели и уже ничего не опасаются. Или вы задумали еще что-то делать? Скажите, тогда я снова буду бояться …

Быстро проговаривая этот текст, Таня стала посматривать каким-то особо зазывным взглядом на Матвея, то опуская долу свои действительно красивые глазки, то вскидывая их на собеседника. Руками она стала кокетливо поправлять волосы, закидывая их за ушки, а то разглаживала несуществующие складки на эффектно натянувшейся маечке. Как в старой книжке про обольщение… Но маленькие ноготки не были покрыты маникюром.

Видя эти тщетные потуги произвести на него впечатление и внутренне посмеиваясь, Матвей, тем не менее, ответил девушке широчайшей улыбкой, надеясь, что ему удалось заглушить сатанинский блеск в своих глазах. Видимо, удалось, поскольку в ответ на его отвлекающую улыбку Таня удвоила попытки расположить к себе начавшего, как ей показалось, капитулировать перед её привлекательностью, мужчину. Был применен следующий арсенал трюков – одна её нога была эффектно закинута на другую, с приданием коварного изгиба лодыжке. Спина распрямилась в безуспешной попытке выпятить неотчетливую у девушки так называемую «винто-моторную группу». Даже плосковатая Танина попка эротично заёрзала по стулу…

«Ох, и хитра ты, девица. Говоришь, все микрофоны сняла. А зачем они тебе или твоим друзьям? Да и о родителях как-то спокойно… Геленджик, говоришь? Не верю, как любил повторять товарищ Станиславский!».

Не отклеивая от лица улыбку, Матвей, как бы нехотя, спросил Таню, не откроет ли она свой рюкзачок и не покажет ли ему снятые, по её словам, микрофоны.

- И всё из сумки – тоже на стол! Живо! – тут уж улыбка слетела с Матвеевского лица. Эта метаморфоза так поразила девушку, что она моментально оставила свои заигрывания и, посерев лицом и затягивая время для ответа очередным глотком воды, стала медленно выкладывать на стол содержимое рюкзачка.

- Только микрофонов… здесь нет. Я их сразу выбросила в мусоропровод… Можете там поискать…

У Матвея мелькнула мысль заставить кокетку залезть в мусорный контейнер, но он просто вырвал у неё рюкзак и высыпал на стол всё, что там было. А в маленьком рюкзаке было много чего… Матвей быстро забрал компьютерный накопитель данных, телефон и… - о, раритет! – старомодную записную книжку. Раскрыв паспорт девушки, он быстро сфотографировал несколько страниц на свой телефон. Он прекрасно понимал, что и сам паспорт может быть фальшивкой, да и едва ли эти данные ему понадобятся, но московские место выдачи документа, место рождения и адрес прописки утвердили его догадку. Едва он успел разложить все вещи по карманам, как в квартиру кто-то вошел. Вернее, въехал.

Только на пороге кухни появился Митя, с радостным лицом и полным рюкзаком продуктов, как моментально пришедшая в себя девица заверещала, срываясь на визгливые нотки.

- Вот, Митенька, твой друг… Ворвался ко мне, угрожал пистолетом, обыскал весь дом, забрал мои личные вещи!

Оторав, она сразу успокоилась, словно сдулась. «Дерзкий хакер», вцепившись в свой рюкзак побелевшими костяшками пальцев, просто молчал, глядя широко раскрытыми глазами на Матвея и беззвучно шевеля губами. Сам Матвей просто держал паузу, понимая, что сам факт того, что он заговорит, будет свидетельством его виновности.

Сцена «Любовник в шкафу» из трагедии «Муж вернулся…». Неплохо сыграно… Тот же Станиславский точно поверил бы

Первым не выдержал Митя.

- Пистолет… Зачем пистолет!? Матвей, мы же всё выяснили! Таня мне всё рассказала. Я понял её и простил. Ясно вам, Матвей! ПРОСТИЛ! И всё! Ставим точку и прекращаем это дело!

- И это дело и остальные, я с тобой, мой прежний друг, уже прекратил. Здесь я только потому, что не люблю, когда из меня делают идиота и угрожают. Никакого пистолета нет и быть не могло. Я перехватил твою подружку, когда она пыталась сбежать. Про микрофоны в доме и всю скачанную у тебя информацию она рассказала? Про Геленджик, где якобы находятся её мама и сестра, благополучно живущие в Москве? Про то, что у твоего папы хотят отобрать компанию и оставить вас нищими?

Тебя поимели, хакер…

Оставив счастливую парочку разбираться со своими чувствами, Матвей быстро вышел на улицу. Для выхода он воспользовался так называемой хозяйственной комнатой, где стоял общий контейнер для сбора мусоропроводных отходов. Матвей знал, что эта комната не закрывалась, поскольку администрации пентхауза надоело отпирать её всякий раз, когда жильцы, а чаще их дети, бросали в бак особо ценные вещи. Комната имела выход на другую сторону дома, и Матвей сумел незаметно выйти и осмотреться.

Он был почти уверен, что Татьяна сумела предупредить своих нанимателей о ситуации, и его могли поджидать у входа очередные «попутчики». Но – никого не было! Как говорят в таких случаях флотские – горизонт чист!