— Матвей, пропала Ирина, — Василий был четок и лаконичен, — час назад она вернулась после утренней прогулки к себе в номер, позвонила, как обычно, мне. Сказала, что завтракать не хочет и попросила меня встретить её через двадцать минут в холле. Мы взяли машину напрокат и собирались ехать в город за сувенирами. Я быстро перекусил и стал её ждать. Она не спустилась в холл в назначенное время, и, подождав минут пятнадцать, я позвонил ей. Ни мобильный, ни местный телефоны не ответили. Тогда я поднялся к ней. Дверь в номер была приоткрыта, и я вошел. Нет ни собаки, ни Иры, ни её сумочки с документами. Мобильный телефон лежал на полочке в ванной. У портье для меня она оставила эту записку.
Василий протянул Матвею листок с эмблемой их отеля. Словно детским подчерком там было написано — «Пошла гулять сама. Не ищите. Вернусь к вечеру». Буквы топорщились в разные сторон; даже без специалиста было ясно, что их автор был явно не в себе. Что совсем не вязалось с обликом задорной и уверенной в себе девушки, с которой Матвей разговаривал около часа назад. Так, а с ней ли он разговаривал?
Конечно, мелькнула мысль о том, что надо послать все это дело далеко и надолго. Еще болели ребра после той, последней истории, которая тоже началась с безобидной просьбы приятеля — «А может, поможешь? Дел — то на полдня», а закончилась... Лучше не вспоминать. Да и жене не напоминать. Но пока эти мысли крутились в голове, Матвей уже спрашивал своего вчерашнего собутыльника, вернее, давнего знакомого:
— У тебя есть её фото? Покажи. Может, я её видел здесь.
Словно ожидавший этого вопроса Василий достал из кармана рубашки тоненький цифровой фотоаппарат и показал Матвею несколько картинок на экране. Сомнений не было. Это были они. Можно наложить любой макияж, но такие ноги и лапы не перепутаешь.
— Ты смотрел последние звонки на её телефоне? В номере нет следов борьбы? Какие еще вещи пропали? Портье её видел?
Остатки вчерашнего хмеля выветрились моментально. Негодяю — бармену тоже пока везло. Матвею было явно не до него. Василий еле успевал отвечать на вопросы:
— В телефоне нет карточки. Остальное все стерто. В номере обычный женский бардак, но мебель на месте и постель не смята. Хрен её знает, что еще пропало, но косметика вроде на месте, в ванной. Портье я не спрашивал, у них как раз была пересменка, и при мне, пока я ждал в холле, заступила новая команда. Только вот записку передали. Я повесил на дверь номера табличку «Не беспокоить» и побежал искать тебя. Вдвоем как-то веселее встречать удары судьбы. Пойдем, только взглянешь. Может, мысли какие появятся? Ты же головастый. Да и все мы знаем, что у тебя этот ...третий глаз. Интуиция, или что там еще бывает.
Именно эта неуклюжая лесть боевого товарища окончательно убедила Матвея в том, что его отдых на сегодня закончился. Хорошо, если только на сегодня. А то, помнишь, читатель, в одной из добрых старых кинокартин герой восклицал — «Пропало лето!». С некой тоской взглянув в сторону бара и на только что подошедших к бассейну белокурых валькирий, чьи еще не отвисшие, но тоже не прикрытые прелести уже не оскорбляли мужской нескромный взгляд, Матвей решительно встал с шезлонга. Что ж, на подвиг, так на подвиг!
Им удалось войти в номер, не будучи замеченными обслуживающим персоналом. Василий открыл дверь предусмотрительно взятым им во время своего первого захода ключом, и они еще раз внимательно все смотрели, стараясь не оставлять лишних отпечатков. Василий — то мог бы их объяснить, а вот Матвею было совсем нежелательно оставлять свои «пальчики» в номере пропавшей русской девушки, с наркотическим прошлым и папой — олигархом. Ничего нового в номере Матвей не увидел. Как человека, у которого взрослеет дочь, его было трудно удивить общим артистическим беспорядком, а следов крови, брошенного оружия или использованных шприцов он не увидел. Но медную подзорную трубу, лежавшую на подоконнике и стоящие рядом две банки из-под тоника, он увидел. И то, что девушка ему не соврала, как-то изменило его отношение к этой истории, придало ей достоверности. Странное дело, но Матвей почувствовал свою сопричастность, что — ли, к происходящему и понял, что уже не сможет просто отвернуться и забыть.
Василий пытался было что-то спросить, то «тертый калач» Матвей показал ему знак молчания и быстро вывел из номера. Разговор они продолжили в безлюдном холле на другом этаже отеля.
— Василий, почему записка написана таким странным почерком? Это её почерк?
— Да, это её почерк. Вообще — то, Ира учится на журналистском, и у нее обычный и характерный для писаки быстрый и неразборчивый почерк. Но ... после лечения в клинике у нее бывают такие периоды. Она их называет мини — ломка. Это когда пальцы вдруг начинают дрожать, и их сводит судорога. И тогда у нее может быть такой странный почерк. В клинике она часто общалась с отцом записками, просила что-то купить, и я несколько раз ездил по магазинам с написанными таким образом списками вещей и продуктов.
— Но ты же знаешь, что женский алкоголизм и наркоманию вылечить невозможно. Их можно только залечить. И даже для того, чтобы бросить курить, женщине нужен очень сильный психологический повод, вроде стресса. Ты уверен, что Ира полностью залечила свои наркотические пристрастия? Как она справляется со своими мини — ломками?
— У нее есть такие таблетки, двухцветные. Она их всегда носит с собой в сумочке, в специальной золотой коробочке. И у меня есть запас этих таблеток, на всякий случай. Она всегда предчувствует начало очередного приступа, и ей достаточно проглотить одну таблетку, как она приходит в норму.
— У нее часто были такие приступы здесь?
— Я видел пару раз, в самом начале. Один раз в городе, когда мы ходили по магазинам, и один раз здесь, в отеле, на дискотеке. Её там еще хотела местная охрана задержать, когда увидела, что Ира достает из коробочки какую-то таблетку. Пришлось вмешаться и объяснять, что это лекарство. Они даже взяли одну таблетку на экспертизу, но раз больше к нам не подходили, значит, разобрались.
— Но сегодня утром не было похоже, что у нее начинается приступ, — и Матвей рассказал приятелю об утренней встрече с его подопечной, — и выглядела она совершенно спокойной и здоровой.
— Это не показатель. Она говорит, что иногда ей достаточно услышать какое-либо слово или вспомнить что-то, и приступ начинается сразу. Врач говорил, что со временем это пройдет. Вернее, должно пройти, если не будет рецидива. То есть, возврата к наркотикам.
— Так, идем дальше. Утром у неё случился приступ, и она, вместо того, чтобы принять таблеточку, схватила свою собаку, накарябала тебе записку и упорхнула. Куда? Куда вообще здесь можно уйти?
— Территория огорожена, есть только один выезд. С охраной. Отдыхающие либо вызывают прямо к центральному вестибюлю такси, либо выезжают на взятых напрокат машинах. Пешком здесь не ходят, и даже персонал увозят и привозят на специальных автобусах.
— Её не могли вывезти?
— Она такси не заказывала, я проверил по журналу у администратора. Сегодня утром вообще никто такси не заказывал. С предыдущей сменой персонала она уехать не могла. Там вся обслуга проходит досмотр, чтобы даже мыло не украли, и её бы запомнили, я спрашивал у охраны. Две арендованные машины уехали до того, как мы с тобой с ней общались. Есть еще служебные ворота для доставки продуктов и вывоза мусора, но это уж точно вряд ли.
— А что здесь еще есть, и где она вообще бывает, кроме номера и дискотеки?
— Кроме баров и магазина, которые я уже обежал, есть еще салон красоты, куда она, кстати, на массаж ходит. Но сегодня он выходной, я проверил. Там уборка идет.
Матвея словно что-то кольнуло. Такое чувство, словно в воздухе повеяло знакомым. Он не мог сказать, что повеяло чем-то приятным, скорее наоборот. Но повеяло, это точно. И он уже знал, куда им надо идти.
— Салон массажный, говоришь? А что, это может быть интересно. Сам не пробовал, но мальчишки старшие когда-то говорили, что дамы под умелыми руками массажиста много интересного рассказывают. Как у парикмахера. Да и вообще, массаж — дело душевное и интимное. В любом случае, начнем обход с салона. Потом внаглую пойдем по номерам отеля, лежакам пляжа, заглянем во все кабинки для переодевания и обшарим все кусты. Нарвемся на скандал, получим пару раз по морде, услышим три — четыре непристойных предложения, испачкаемся в собачье — кошачьем ... мусоре и сядем в бар ждать возвращения твоих девочек. Или собачка — кобелёк? Что-то не разобрал при встрече, — Матвей, глядя на окаменевшее лицо Василия, попытался пошутить и придать ситуации позитивный характер.
— Ссука..., — сквозь зубы то ли ответил, то ли изложил свой взгляд на сложившуюся ситуацию старый боевой товарищ.