Константин Николаевич Степаненко / Начало / Наши дни

Подмосковье 7529 год от сотворения мира

Среди разнообразных толкований понятия «история» своей правильностью с точки зрения современной официальной науки привлекает трактование этого слова греческими философами, видевшими в «истории» процесс добывания знаний и попытку установить их истинную хронологию.

Мне ближе определение «истории» римскими мыслителями, писавшими, что История – это рассказ о прошлом, где есть место здравому вымыслу, занимающему место тех событий и явлений, достоверных сведений о которых не сохранилось.

Но ни в одном из определений не встретил я упоминаний о людях, их замыслах и мотивах, которые, в конечном итоге и определяют пути развития народов, наций и цивилизаций. Именно поэтому и интересны мне жившие когда-то личности, достоверные или нет, но оказавшиеся в самой гуще событий в точках излома истории. В моих, пусть и неуклюжих, попытках домыслить их поведение и «примерить на себя» их чувства и мотивацию поступков прошу видеть лишь мое искреннее желание понять этих людей, да и саму сущность человека, неизменную на протяжении всего известного периода своего существования.

Как перед ней не гнитесь, господа,
Вам не снискать признания Европы,
В её глазах вы будете всегда
Не слуги просвещенья, а холопы…

Ф. Тютчев. Русский поэт и дипломат

Начало

Куратор от всемогущей «Аненербе» над всем северо-востоком России группенфюрер фон Шольбе имел все списки ценностей не только центральных и районных музеев этого региона, но и краеведческих, а также частных коллекций. Всё, представляющее интерес для историков – оккультистов этой организации либо было уже изъято и отправлено в Берлин, либо готовилось к экспроприации. Покоя фон Шольбе лишало лишь исчезновение двух чрезвычайно интересных экспонатов одного районного музея.

Имея своим непосредственным руководителем всесильного рейсфюрера СС Гимлера, фон Шольбе без труда добился подчинения себе всего агентурного аппарата в данном районе. Было установлено, что заведующая музеем Лайма Куулеле за неделю до указанных событий упаковала музейные раритеты для транспортировки в обычный фибровый чемодан и направилась к военному коменданту. Взятие городка планировалось немецким командованием через десять дней, и военный комендант был абсолютно загружен организацией эвакуации учреждений, документов и денег, а также мобилизацией мирного населения на оборонительные работы. В силу своего преклонного возраста Лайма не могла быть привлечена к рытью окопов и траншей, и просто ждала в коридоре коменданта оказии на Большую землю.

Потом её видели на местном аэродроме, где базировалась эскадрилья лёгких У – 2. Поняв замысел музейщицы - улететь или отправить раритеты на Большую землю на «кукурузнике», или, как его называли немцы, «рус-фанер», фон Шольбе приказал поднять в воздух звено самолетов-разведчиков FW -185. «Рамам» был дан приказ сбивать все летевшие с аэродрома в сторону еще не занятой территории русские легкие самолеты. Делать это следовало подальше от русских войск, а к месту падения У -2 необходимо было сразу вызывать войсковую разведку, отряды которой заблаговременно были высажены в лесу.

На второй день барражирования штурман-радист одной из «рам» увидел в стеклянный колпак своей кабины тень от русского самолетика над лесным массивом. Выполняя приказ и стараясь максимально погасить скорость для захода в хвост тихоходного «кукурузника», пилот FW -185 выждал, когда русский вышел из прикрывавших его деревьев на незащищенное пространство над замерзшим озером и, поймав «рус-фанер» в прицел, рубанул по нему из всех пяти пулемётов. «Кукурузник» задымил и резко пошел вниз. Штурман – радист вызвал в квадрат разведчиков, и «рама» благополучно вернулась за наградой на базу.

Пилот У –2, старший сержант Шурочка Кутепова, сумела посадить планирующий самолет на рыхлый снег озера, вывалилась из кабины сама и выволокла с заднего места музейного работника, не выпускавшую из рук свой чемоданчик.

- Да бросьте вы его, самим уходить надо! – Шурочка была вне себя от досады.

- Никогда! Я без него не пойду! Вопрос государственной важности! У вас есть еще оружие?

- Да, в кабине есть винтовка моего штурмана.

- Достаньте! – приказала музейный работник таким тоном, что старший сержант подчинилась.

Пока они препирались, из леса показались три фигурки в белых халатах. Приказывая сдаться, они окружали упавший самолет. Достав свой пистолет, Шурочка несколько раз выстрелила в сторону немцев. Те ответили очередью, ранив старшего сержанта в плечо и попав в самолет.

- Не трать патроны. Тем более, что стрелять не умеешь, - престарелый музейный работник поудобнее устроилась в снегу и, приложив приклад к плечу, дослала патрон в патронник. Три выстрела, и три белые фигурки с расцветавшими на них красными пятнами крови, уткнулись носами в снег.

Лайма Куулеле с детства ходила на охоту со своим отцом, учившем девочку бить белку в глаз.

В это время взорвался бензобак самолета. Лёд треснул, утягивая в водную бездну отважных русских женщин, неудачливых немцев – разведчиков, трудягу У – 2 и фибровый чемоданчик с музейными реликвиями.

Партизаны потом рассказывали, что немцы весной пытались нырять в том районе, но военная обстановка развивалась так стремительно, что насладиться нырянием в ледяной даже летом воде озера немцам не пришлось.

Наши дни

«Утро добрым не бывает» - вспомнил Матвей любимую присказку не выспавшейся дочери, пытаясь открыть глаза и вписаться в дверь ванной комнаты. Хоть он и перестал ходить на работу, выбрав со своим помощником – компьютерщиком вывеску «частного консультационного агентства», но пытался сохранить выработанный годами режим.

Работа дома, с одной стороны, хороша. Тем, что не надо надевать костюм, дурацкий галстук и отвечать на такие же дурацкие вопросы начальства и подчиненных. Но есть и минусы. Во-первых, привыкаешь ходить без костюма. Что расслабляет. А во-вторых…, но сейчас не об этом. И так настроение – нерабочее.

Кофе никто не делает – еще один минус. Ну, хватит хандрить. Сам сварил любимый сорт кофе. «Тоже мне, сварил! Нажал на кнопку…» По голосовой команде электронный помощник включил новостную программу. «Скоро и в туалет буду ходить по голосовым командам…». Не услышал в новостных сводках ничего, лично его затрагивающего, и только – только Матвей собрался сеть в кабинете с любимым историческим романом, как раздался звонок. Номер не определился, что уже давало повод к радостным ожиданиям.

- Матвей, доброе утро! Надеюсь, не разбудил. Можешь к нам сегодня подъехать? – в трубке раздался знакомый голос Николая Николаевича, работающего в «почтовом ящике» с одаренными необычными способностями людьми. Когда – то Матвей помог Николаю Николаевичу и некоторым его подопечным, потом еще и еще. Они остались добрыми друзьями, да и за «рядом-с объектом-стоящим» домиком – банькой Матвея охрана присматривает и траву косит. Бесплатно! Что весьма ценимо, особенно в наше время.

- Конечно, подъеду. Что – нибудь привезти из Москвы? Колбасы, туалетной бумаги…

- Если только себе. А нам умище свой привези. Весь. И интуицию. Если осталась, - и повесил трубку.

Ну полковник, что с него возьмешь.

Через час Матвей подъехал к воротам объекта. Пропуск у него не спрашивали. Узнавали по машине и, как шутил начальник дежурной смены, по «морде лица».

Зная слабость Николая Николаевича, Матвей всё-таки привез пачку редкого тайского чая, и они наслаждались напитком. Ибо только неуч и болван сразу начинает говорить о делах, а умные и воспитанные люди сначала пьют чай и говорят о возвышенном. После чая, насладившись его вкусом, и поговорив о возвышенном – погоде и политике, приятели пересели к рабочему столу Николая Николаевича, где Матвей приготовился слушать.

- Ты знаешь, Матвей, что в нашей стране активно работают поисковые отряды, поддерживая и восстанавливая нашу историческую память. Так вот, проводя поисковые работы в одном из северо-западных районов боевых действий Великой Отечественной войны, во время погружения в озеро аквалангисты обнаружили наш сбитый У – 2, два тела – летчицы и пожилой женщины, по документам, заведующей музеем близлежащего городка. Нашли еще три тела в немецкой форме, но главное – нашли остатки сгнившего деревянного чемоданчика, в котором были три металлических предмета. Это – сгнивший в воде старинный наконечник копья, кольцо, сделанное из неопознанного металла, похожего на серебро, со скандинавскими рунами «вечность» и «слава», а также меч из дымчатой стали, похожий на дамасский булат.

Два последних предмета, в отличие от наконечника копья, находятся в прекрасном состоянии. Предметы после из извлечения из воды были переданы в Центральный музей Вооруженных сил. Там их не смогли идентифицировать и передали для изучения в НИИ стали и сплавов, где провели все возможные анализы, но безрезультатно. Ни состав, ни происхождение металлов не известны. Обратили внимание лишь на то, что в темноте и полумраке эти предметы светятся словно внутренним сиянием, которое тоже не смогли идентифицировать. В музее, заведующая которого, вернее её тело, была обнаружена рядом с артефактами, никаких документов не сохранилось. В вышестоящем городском музее нашли только запись в журнале о том, что в 1931 году они принимали на обследование остатки копья, обруч и меч, датированные ориентировочно 1 веком н.э. и найденные в древнем варяжском захоронении. Более детально исследовать артефакты они не могли, и экспонаты были возвращены в районный музей.

Начальник научного отдела Музея Вооруженных сил – мой приятель, привлекавшийся к некоторым нашим… опытам. Он усмотрел в этих артефактах нашу специфику и настоял на передаче их нам.

- И вы? – Матвей устал терпеть, ожидая, где же его роль в этом деле.

- И мы провели НАШЕ исследование экспонатов. Подробнее о них расскажет наш общий знакомый, старший научный сотрудник Денис Петрович. От научных степеней и лауреатств он по-прежнему категорически отказывается, как и от повышенной зарплаты.

Конечно, это был Дэн. Давно известный Матвею человек исключительной экстрасенсорной чувствительности на уровне, превышающем человеческое восприятие. Влетев в кабинет в своём обычном белом халате, Дэн плюхнулся на стул, хотя ему предложили кресло. Свои ноги в кроссовках, которые он, похоже, так и покупает стоптанными, он, по давней своей привычке, засунул под стул и нахохлил плечи, став похожим на воробышка. За последние лет десять он почти не изменился. Белокурые волосы не позволяли видеть седину, и лишь усталые глаза за толстыми стеклами очков выдавали возраст и пережитую печаль.

Не здороваясь с Матвеем («предрассудки это, бесполезное сотрясание воздуха» – это Матвей помнил еще с первых встреч), Дэн сразу начал с сути вопроса.

- Я их внимательно изучил. Всеми, доступными мне возможностями. Интерес представляют только меч и кольцо – обруч. Именно обруч, ибо первоначально он был сделан по форме запястья, а потом грубым физическим воздействием был уменьшен. Очевидно, что помимо излучаемого в ночное и вечернее время света эти предметы излучают невероятное количество энергии. В её нынешнем виде она никоим образом не воздействует ни на человека, ни на другие материальные объекты. Энергии не хватает еще одной составляющей, параметры которой усилят первоначальный энергетический поток и тогда уже они смогут воздействовать на окружающую среду.

- Спасибо, Дэн. А теперь для нас, особых бронепоездов, – к этим двум штукам надо приладить еще что-то, чтобы получилось супероружие? - Матвей старался не улыбаться. Дэн поморщился.

- Грубо, но в целом правильно. Именно супероружие, мощность и возможности которого я даже представить пока не могу. Я пока даже не представляю, как это может действовать и с какой целью ЭТО можно использовать. Знаю одно – управляется это человеком. А человеческий фактор, как понимаете, это самое неуправляемое и страшное оружие. То есть, имеем очевидное – потенциально, это новая угроза человечеству, которое и так уверенно идет к саморазрушению.

- Дэн! Извини, что так обращаюсь. Я ведь тоже для тебя Матвей? Просто Матвей? – Дэн устало кивнул головой.

- То есть, найдя недостающую деталь, мы, то есть трое сидящих в этой комнате, четко понимаем, что всё это надо, на всякий случай, УНИЧТОЖИТЬ. Бомба – не бомба, но не дай Бог, попадет не в те руки, к большим мальчишкам, которые любят играть в солдатиков… Мы должны это пресечь, как это было тогда, в Бурятии?

- Да! – в этот раз Дэн был лаконичен и твёрд. Они оба посмотрели на Николая Николаевича. Его ответ был очевиден, но он должен был это сказать.

- Да! – услышали они ответ куратора.

- Надеюсь, что нас никто не слышит, - Матвей посмотрел на Николая Николаевича, который красноречиво провел ладонью руки по своему горлу, и на Дэна. Тот воздел руки – мол, зачем говорить об очевидном.

- Итак, Дэн, ты один из нас видишь эти артефакты в нужном… ракурсе. Ты можешь назвать, какая деталь еще нужна этой ужасной машине. И, в конце концов, мне позволят взглянуть на эти предметы?

Не вставая с места, Николай Николаевич открыл стоящий рядом с ним сейф и достал… обычный целлофановый пакет. По иронии судьбы, на пакете была фотография новогоднего салюта. С уст Матвея уже готова была сорваться соответствующая моменту острота (или несуразность?), но, глядя на серьезные лица своих собеседников, а теперь еще, и участников заговора, он счел за нужное промолчать.

Расстелив на столе какую-то металлизированную подложку и надев нитяные перчатки, Николай Николаевич разложил на подложке ржавый наконечник копья, широкое серебристое кольцо с набитыми на него рунами и очень красивый чуть изогнутый меч с изящной загнутой рукоятью из металла, похожего на медь, и словно покрытым изморозью лезвием.

- Красота! – не удержался от комплимента Матвей. Уже привыкшие к предметам собеседники промолчали.

- Вещи я трогать не буду, а попробую нарисовать, - Дэн взял листок бумаги и уверенными штрихами изобразил меч, к кончику клинка которого прикасается что-то, похожее на дирижерскую палочку, стилет или шило (Матвей вспомнил, что в преступной среде такая вещь называется «заточкой»). Из места соприкасания вырывается поток (энергии?), - Дэн вздохнул, - Должно быть так, но более тонких деталей я не вижу. И роли обруча в этой конструкции тоже не вижу. Могу лишь предположить, что обруч должен быть надет на одну из рук. Или с мечом, или с … этой штукой. Объяснять, почему это должно быть так, тоже не буду. Не поймете, да и незачем. Да, Николай Николаевич, попрошу Вас всё-таки хранить эти предметы отдельно. Мало ли что…

- Можно потрогать? Без перчаток? – Матвей старался быть дружелюбно убедительным. Не услышав возражений, он коснулся кончиками пальцев лезвия меча.

Сумбур повседневного в голове куда-то исчез. Судорожные сполохи мыслей успокоились, общий фон зелено-серого цвета покатил одной волной, смывая ненужное. Голова отяжелела, Матвей впал в забытьё, но сам не заметил, что продолжал говорить, излагая всё видимое им.

Когда он, наконец, пришел в себя, Дэн и Николай Николаевич сидели на стульях вокруг него, с интересом внимая рассказчику. Увидев по глазам Матвея, что тот вышел из «потустороннего состояния», Николай Николаевич выключил диктофон, и, сладко потягиваясь, заметил.

- Хорошо! Тебе бы, Матвей, книжки писать. Жаль только, что критики не проникнутся… Опять скажут – «Нелепый вымысел, не отражающий истинную реальность когда-то происходившего!». И им не возразишь, и автору. Нет же иных достоверных источников – видеозаписей, хроник, автобиографий, мемуаров. Другим занимались люди раньше. Делом занимались! А и нашлись бы такие материалы, их бы тут же обвинили в подтасовке, фальсификации и намеренном домысле. Уже сказавшие своё слово в этой сфере – истории, никогда не выпустят из рук, вернее, изо рта, свой кусок хлеба и свою исключительность.

Ну что, каковы наши дальнейшие действия?

- Поскольку нет материализованного следа иной части «оружия смерти», мне понадобится время – собрать способных, смоделировать ситуацию и хотя бы вычислить район поиска, постепенно сужая его до самого предмета, - подал голос Дэн, - и дайте мне, Николай Николаевич, эту запись. Мне надо её еще раз прослушать.