Поспать Матвею все-таки удалось. И утром, глядя из-под слегка набухших век покрасневшими глазами на собственное отражение, он мысленно поздравил себя с тем, что картинка могла оказаться и похуже.
Никакие решения ночью ему не пришли, и он предпочел сделать паузу. Великая это вещь — пауза. Еще далекие предки понимали ее значение, и знаменитые ораторы Древних Греции и Рима ценились за умение держать паузу. Искусство паузы преподается во всех театральных школах, про силу ее воздействия знают хорошие следователи. А выдержать паузу в своих действиях бывает очень полезно, чтобы вынудить противника или соперника сделать внеочередной ход и тем самым себя выдать.
Вот так. Какую только теоретическую базу не подведешь под собственное нежелание что-либо делать на следующий день после хорошо проведенного вечера...
Матвей совсем уже было собрался выйти из квартиры, как в дверь позвонили. Матвей открыл, даже не посмотрев в глазок. На пороге стояли два незнакомца в штатском. Показав какие-то красные удостоверения с фотографиями в форме, они быстро зашли в квартиру и прикрыли за собой дверь. Один из них, со словами «вы задержаны», поднес к самому носу Матвея бумагу. Еще не вполне пришедший в себя Матвей успел прочитать «Постановление», свои фамилию, имя и отчество, а также отметить бланк прокуратуры и синий оттиск печати. Второй из «гостей» сразу же прошел в гостиную, а буквально через несколько секунд снова появился в прихожей, упаковывая в целлофановый пакет один из коллекционных ножей Матвея.
Ножи Матвей собирал по разным уголкам своей богатой биографии, да и друзья дарили, зная о его увлечении. Этот, в частности, нож, был подарен ему другом-моряком. Вернее, не подарен, ведь дарить ножи плохая примета, а «продан» за монетку. Нож был стилизован под разбойничий кинжал, его сделали то ли на каком-то маяке, то ли на гауптвахте умельцы-матросы. Лезвие из прекрасной стала, а рукоять словно была продолжением руки. Форма ножа действительно могла вызвать вопросы у представителей правоохранительных органов. Но Матвей не носил его с собой, заткнув за пояс, а, как и все — или почти все — экземпляры своей серьезной коллекции перевел в разряд кухонной утвари и грозно резал им закуску.
Вот и вчера, помнится, резал что-то на столе именно этим ножом. Но среди собранной и вымытой посуды вчера он ему точно не попадался...
«Ай да оперативник! Как же он его так быстро нашел? Да и гуляли вчера на кухне, а нож он вынес из комнаты. Профессионал! Следовательно, отпечатки моих пальчиков на ноже уже имеются. Осталось только приделать к нему чью-нибудь отрезанную голову или, в крайнем случае, испачкать кровью, и прекрасный, просто убийственный, вещдок готов».
Конечно, Матвей не стал возражать против предложения проехать в отделение. Наручников, правда, надевать не стали, но позвонить из дома не разрешили. Мобильный телефон Матвея оперативник предусмотрительно взял со столика в прихожей и опустил себе в карман.
Втроем сели в стоящую у подъезда темно-серую «девятку». Конечно, Матвей узнал эту машину. Номера были другие, но скол на стекле и царапина на бампере четко указывали на автомобиль недавней «охраны». Устраивать разборку на улице он не стал, но внутренне собрался. Вчерашний хмель прошел моментально.
«Девятка», резко взвизгнув резиной, втиснулась в поток машин. Сидя рядом с одним из «оперативников» на заднем сидении, Матвей вежливо попросил своего соседа:
— Будьте столь любезны, покажите мне еще раз свое удостоверение.
— Да, пожалуйста, — тот полез во внутренний карман пиджака, но вместо красной книжицы извлек тряпку и резко прижал ко рту Матвея. Тому показалось, что он успел сделать какое-то движение рукой прежде, чем потерял сознание.
Очевидно, вчерашний алкоголь каким-то образом ослабил действие снотворного, и Матвей смутно, но ощущал, что с ним происходит. Не мог только пошевелить ни руками, ни ногами, которые, похоже, ему крепко связали. На голову тоже что-то надели, плотное и теплое.
Он догадался, что машина съехала на проселочную дорогу, поскольку голову стало сильно мотать из стороны в сторону. Затем движение прекратилось, дверца открылась, и Матвея грубо выволокли из салона. Какие-то двое, пыхтя и ругаясь, куда-то втащили Матвея и усадили на стул. Затем сорвали шапочку и сунули под нос нашатырь.
Пивом похмеляться приятнее, но голову нашатырь прочищает лучше.
Подвал явно в загородном доме. Матвей понял это по единственному окошку под самым потолком, через которое на него падал веселый солнечный лучик, и тишине, не нарушаемой привычными городскими звуками. Да и свежий воздух можно было распознать даже в этом пыльном помещении. Матвей с крепко связанными руками и ногами сидел посередине пустой комнаты. За спиной он чувствовал чье-то присутствие. Перед ним сидел кто-то очень знакомый. Солнечный зайчик мешал как следует разглядеть и вспомнить. Человек этот, плотный, в дорогом костюме, перекатывал во рту зубочистку и пристально рассматривал Матвея.
— Так вот ты какой, северный олень. А я-то думал, кто такой умный помог крысам меня кинуть« — чуть хриплым голосом сказал он.
И тут Матвей вспомнил. Это был Грибов, Гриб, как называл его Карпов.
...Недели три назад приятели уговорили Матвея помочь одному знакомому. Речь шла об обычной деловой консультации и анализе сложившей вокруг этого человека ситуации. А ситуация была банальна как яйцо. Бизнесмен уровня немного выше среднего, Карпов имел несколько различных, как сейчас говорят, бизнесов. Один из них был связан со строительством парковок и так называемых народных гаражей в столице. Дело, как известно, прибыльное, и Карпов вложил в него весьма приличные средства. Предприятие он организовал вместе с двумя партнерами, одного из которых привлек сам, а второго «дали» со стороны. С той самой стороны, без которой не решается ни один административно-правовой вопрос. Этим-то партнером и был Грибов, которого Матвей видел только на фотографии в альбоме Карпова. Явно не семейный альбом хранился у Карпова в служебном сейфе и извлекался только для иллюстрации веселья «хозяев жизни». На фотографиях Гриб был или пьян или почти обнажен. Правда, в последнем случае, он был с особами женского пола. Тоже не одетыми. Что уже положительно. Поэтому одетым и трезвым Матвей не признал Гриба" сразу.
Первым компаньоном Карпова был его давний партнер по бизнесу, предоставлявший в свое время ему «крышу» и имеющий не скрываемое криминальное прошлое. Оба компаньона сразу не понравились друг другу и общались только через самого Карпова. Через некоторое время он стал замечать, что начавшееся было активно дело стало сбавлять обороты и требовало все больших финансовых вливаний. Административно-правовые вопросы уже решались не так быстро и не всегда в пользу их «бизнеса», а первый компаньон стал уклоняться от равного с Карповым финансирования проекта. Естественно, бизнесмен заподозрил сговор против себя. Он попросил своих знакомых найти ему хорошего аналитика, не имеющего устойчивых контактов ни в криминальной сфере, ни в столичной тусовке, но способного помочь распутать клубок. Так он вышел на Матвея, который, после некоторого колебания, дал согласие оказать помощь. Матвея провел комплекс мероприятий и выявил, что компаньоны ведут игру каждый на своем поле: в сговоре они не были, но и тот, и другой работали на выживание Карпова из бизнеса в собственных интересах. Мастерство Матвея заключалось в том, что он сумел подсказать Карпову возможность красиво выйти из убыточного бизнеса, грамотно продать свою долю куда более зубастым бизнесменам, сохранив и даже преумножив собственные вложения. Причем Гриб пребывал в полной уверенности, что Карпов действовал совместно с первым компаньоном, а тот точно так же подозревал Карпова и Гриба. На «силовом поле» столицы это обеспечивало Карпову гарантию безопасности. Гарантию, конечно, относительную, но и этого было вполне достаточно тому, кто знает, что такое российский бизнес.
Гриб смотрел на Матвея взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.
— Слушай меня внимательно, аналитик хренов. Сейчас ты дашь показания, как твой приятель-губошлеп со своим партнером-уголовником кинули меня. Подробно все напишешь и на камеру наговоришь. Чтобы я этих крыс смог прижать и перед людьми отчитаться. Ножик твой с пальчиками у нас. Я его к любому делу подвешу, у ментов много разных висяков, с удовольствием на тебе отыграются. Даже если на зону не пойдешь, по судам и следствиям затаскают. Ты же нашу систему себе четко представляешь? Ну, что, уговорил? — Гриб хрипло засмеялся.
«Не угрожает физической расправой ни мне, ни семье. — Матвей лихорадочно размышлял — Профессиональный слэнг сотрудника следственных органов. И не любит партнера-уголовника. Раньше решал „административно-правовые“ вопросы. Точно, из правоохранительных органов. Бывший или даже действующий. Не лучше, чем бандиты. Ему известно, что я работал на Карпова, но он не знает, что тот не связан с первым партнером. Значит, информация внешняя, не от Карпова. Как вышел на меня? Черт, да вчера же Карпов орал при всех, как мы с ним славно поработали, и я его вытащил... А нож кто-то из вчерашних припрятал. Вчера было двое незнакомых — „капитан“ и герой, который убиенного на лестнице играл. Активно вел себя „капитан“, он, видимо, и есть источник. Как же все запутано...»
Откашлявшись, Матвей сказал:
— Руки развяжите, затекли, не чувствую пальцев. А кто вы? Про что писать? О ком вы говорите? Я не понимаю.
Гриб приказал, было, кому-то, стоящему за спиной Матвея, дать ему по ушам, чтобы вспомнил, но тут же одумался и дал «отбой»:
— Нет, стой. Все правильно. Ты меня не знаешь. Я — Грибов, партнер твоего Карпова. И это вы меня, крысы, кинули, когда из бизнеса выскочили. Теперь понял?
— Теперь частично понял. Я действительно занимался бизнес-планированием для Карпова и знаю, что у него был партнер Грибов. Я прорисовывал варианты развития бизнеса, оценивал их. Это моя работа. Но я не давал рекомендаций кого-то «кинуть», это противоречит деловой этике. Я не знаю, какой вариант избрал Карпов, но готов написать предложенные варианты и показать вам. Только это займет несколько часов. — Матвей изо всех сил стремился произвести впечатление напуганного интеллигента. И ему это удалось. Почти.
Грибов задумался.
— Говоришь связно. Я почти поверил. Надо кое-что проверить, а лучше сделаю-ка я вам очную ставку. Слава, запри его здесь. Дай бумаги и ручку да развяжи ему руки. Заодно проверим его профессионализм. Аналитик хренов! Потом снова свяжешь, и с Серегой — ко мне. — Гриб тяжело поднялся и вышел из комнаты.
Слава, тот самый «оперативник», что усыпил Матвея в машине, вышел за ним, но почти сразу вернулся, неся блокнот и шариковую ручку. На щеке его была заметна свежая ссадина. Видимо, Матвей все-таки успел его зацепить.
Вынув складной нож, он предупредил:
— Дернешься, как в машине, — заколю, — и разрезал веревки на руках Матвея.
Тот, разминая действительно затекшие руки, почти жалобно спросил:
— А где мне можно работать? Стола же нет.
— На стуле пиши. Садись на пол и пиши.
— Не поможете мне тогда ноги развязать? А то руки совсем не слушаются.
Слава, чертыхаясь, нагнулся, чтобы перерезать веревки. Упал и остался лежать. Навсегда. Молниеносно скрученная набок голова не издала ни единого звука.
Матвей поднял выпавший из Славиной руки нож и, убедившись, что в коридоре никого нет, вышел из подвала через котельную. Рядом с котельной была еще одна подвальная комната, тоже пустая. Похоже, дом был отстроен недавно и еще не успел зарасти бытовым хламом. Но в этой комнате пол был вскрыт, вырыта яма, а в углу стояло несколько мешков с цементом.
«Не для нас ли с Карповым приготовлено место вечного успокоения...» —подумалось Матвею.
Во дворе стояла «девятка». Под открытым капотом возился второй «оперативник». Предательски хрустнула ветка под ногой Матвея, «оперативник» моментально вытащил голову из-под капота и повернулся на звук. В его руке сразу оказался пистолет, выхваченный из наплечной кобуры. Почти без замаха Матвей метнул нож. Спасибо инструкторам, когда-то до седьмого пота и белых кругов перед глазами гонявших на тренировках своих подопечных, доводя до автоматизма каждое движение и боевой прием.
Нож до рукояти вошел в грудь «оперативника». Тот широко раскрыл глаза, но последний хрип перекрыла рука Матвея. Вынув нож, Матвей опустил тело за машиной, чтобы не было видно из дома. Вытерев носовым платком рукоять ножа, он зашвырнул его далеко в кусты. Хотя было жаль. Как знаток холодного оружия, Матвей успел оценить качество керамического лезвия.
В доме было тихо. Матвей, прихватив пистолет, вернулся в подвал. Слава лежал все в той же позе. Только бьющаяся в закрытое окно большая муха придавала происходящему оттенок реальности. Матвей подошел к телу и проверил карманы.
«А, вот оно. — аккуратно сложил и убрал в карман „Постановление прокуратуры“. — Ни к чему оставлять следы, выводящие на меня».
Матвей осторожно поднялся на первый этаж. Там было тихо. Ни одного звука, свидетельствующего о присутствии живых существ. Так же аккуратно стал подниматься на второй. Лестница была каменной, и не стоило опасаться, что скрип ступеней выдаст незваного гостя. На площадке второго этажа оказалось три двери. Из-за одной слышался бодрый голос телевизионного ведущего. Осторожно приоткрыв две другие, Матвей убедился, что в комнатах никого не было. В этот момент стала открываться дверь, за которой работал телевизор. Матвей едва успел юркнуть в одну из пустых комнат и прижаться к стене.
На площадку вышел Гриб. Подойдя к лестнице, он крикнул вниз:
— Слава, Серега! Вы там что, уснули? Я же сказал...
В этот момент рукоятка пистолета тяжело опустилась на его затылок, заставив проглотить окончание гневной фразы. Ох, и тяжел был «обманутый вкладчик» гаражного бизнеса! Пока Матвей втащил Гриба в комнату, усадил в кресло и примотал к нему шелковым шнуром, который пришлось оборвать с оконной портьеры, его даже пот прошиб. Выключив, наконец, телевизор, занимавший полстены просторной комнаты, Матвей снова прислушался. Ни одного постороннего звука. Он видел, что дом окружает густой лес, сквозь кроны которого проглядывала светло-серая гладь воды. Похоже, что владение располагалось в природоохранной зоне, вдали от мест массового проживания остального прогрессивного человечества. Хоть в этом повезло.
Гриб все никак не приходил в себя. Матвей даже проверил пульс, надавив пальцем на жилку на бычьей шее. Очень ему хотелось нажать посильнее, но надо было выяснить некоторые детали. Сильная пощечина эффективно вернула Гриба в реальность. Минуты ему хватило, чтобы осознать происходящее, и первым делом он попытался разорвать связывающий его шнур. Одновременно в адрес Матвея был направлен поток брани.
Но портьерный шнур не порвался — спасибо импортным производителям. Реакция же Матвея на обрушившийся на него словесный поток оказалась для Гриба неожиданной.
Матвей зевнул и просто сказал:
— Заткнись, сявка ментовская. Конец тебе пришел. Шестерки твои уже в мире ином, тебя ждут. Где у тебя камера, на которую ты меня писать собирался? А заодно и ножик отдай. Дорог он мне.
Гриб, сперва явно опешивший от превращения Матвея из напуганного интеллигента в приблатненного боевика, тем не менее, быстро пришел в себя и отправил Матвея по известному адресу. Ему пришлось встать и снова приложить рукоятку пистолета к тому же месту на лысом грибовском затылке. Промахнуться было сложно, поскольку фиолетовый синяк просматривался отлично.
За те десять минут, которые потребовались Грибу, чтобы придти в сознание, Матвей нашел в кабинете видеокамеру, свой телефон и нож в целлофановом пакете, а в замаскированном под картиной сейфе — ключ от него оказался на нагрудной цепочке Гриба — приличную денежную сумму, пистолет и несколько тонких папок с документами. Мельком взглянув на документы, Матвей понял, что это компромат на известных в городе людей, касающийся их истинного отношения к миру бизнеса и власти.
Матвей установил видеокамеру на штативе напротив Гриба, на всякий случай стер отпечатки с ножа, а деньги, папки и пистолет выложил на стол. Увидев перед собой этот джентльменский набор, Гриб даже застонал и заскрипел зубами.
— Ситуация такая, — Матвей сидел на стуле напротив Гриба, спокойный и уверенный в себе. — Есть у тебя только два варианта. Первый — ты отвечаешь перед камерой на все мои вопросы, я оставляю эти вещи тебе, а забираю только пленку, как гарантию моей безопасности. Тела своих людей ты убираешь сам, и продолжаешь жить, забыв обо мне. Вариант номер два. Ты не хочешь со мной сотрудничать. Я имитирую твое самоубийство из твоего же пистолета и приглашаю сюда людей, упомянутых в документах. Выбирай.
Конечно, Матвей несколько кривил душой. Он прекрасно понимал, какую опасность лично для него будет представлять оставленный в живых Гриб, который никогда не откажется от мести. Даже не столько мести, сколько вполне объяснимого желания убрать свидетеля. Особенно теперь, когда в игре появился этой взрывоопасный компромат.
И Гриб это должен понимать. Он же профессионал, тертый калач.
Но тот неожиданно согласился:
— Хорошо, уговорил. Давай свои вопросы. Развязать меня не хочешь? Как хочешь, твое право... Дай попить! — Увидев, что Матвей потянулся за бутылкой минеральной воды, стоящей на столе, Гриб вдруг очень вежливо попросил: — Нет, эта теплая уже. Внизу, на кухне, в холодильнике, есть холодная. Принеси, пожалуйста.
«Да он просто время тянет, — понял Матвей. — Кто-то должен подъехать».
— Нет, сначала вопросы. Потом принесу воды, — жестко ответил Матвей и включил камеру. — Поехали. Информацию о том, что я работал на Карпова, ты получил от этих клоунов из фирмы по устройству розыгрышей. Да или нет!
— Да.
— Ты подставил эту фирму Карпову?
— Нет. Это получилось случайно. Просто, когда...
— Да или нет! Клоуны имеют отношение к правоохранительным органам?
— Да. Раньше имели.
— Они должны были реально подставить Карпова и меня в ходе этого розыгрыша? Что-нибудь подкинуть?
— Да.
— Передумали из-за меня? Моих проверочных действий?
— Да.
— Клоуны испугались?
— Да.
— И ты решил сам решить этот вопрос? В силовом варианте?
— Да.
— Ты раньше привлекал их для реальных подстав?
— Нет, — с некоторой заминкой сказал Гриб, и Матвей понял, что тот соврал.
— Ты не можешь достать карповского компаньона из-за его «крыши» и решил придавить самого Карпова?
— Да.
— Ты сильно попал на деньги из-за ухода Карпова из гаражного бизнеса?
— Да.
— Карпов сейчас приедет?
—Дд.. Да нет, никто сейчас не приедет... Какой Карпов?
— А меня бы ты убрал после очной ставки? А Карпова? Могилки-то для нас подготовил в подвале?
Гриб набычился и промолчал.